Распятие невинных - Каро Рэмси

Малхолланд сразу ушел, обрадовавшись такой возможности. Баттен направился к стойке бара. Андерсон хотел уйти, но взглянул на шефа и сел рядом, выразительно посмотрев на Костелло.

— Я что-то слишком на взводе; пожалуй, задержусь ненадолго, — быстро сообразила она. — Слишком на взводе. И никакой картины не складывается. Хочу узнать, что Вингейту удалось выудить из книг Уайта. Мне нужна хоть какая-нибудь конкретика.

— А кому не нужна? Я разговаривал с Вингейтом, но он не слишком обнадежил.

— Он играет с нами, этот Кристофер Робин, — сказал Макалпин, водя краем подставки по столу. Андерсон подавил в себе желание отобрать у него кружок. — Мактайернана отмечают в графиках дежурств?

— Да, и отчетность в компании Уайта налажена на загляденье. Да иначе и быть не могло, раз они посылают на свои вызовы парня с прошлым Мактайернана. На мой взгляд, О’Киф гораздо перспективнее. — Андерсон поднялся и махнул рукой, заказывая еще одну выпивку.

— Взгляни на это лицо: его раздавили ногой и превратили в месиво. — Макалпин смотрел на фото Арлин. — Это сделал Мактайернан, я уверен. Я уже имел удовольствие любоваться его работой. А все эти разговоры — какой он чудесный парень — я слышал и в прошлый раз. Подонок! Его мать настаивала, чтобы его вырастили католиком, а у самой с моралью была полная помойка. Вот тебе и религиозный конфликт! Я бы перетряхнул весь этот столярный бизнес, наслал бы туда судебных экспертов.

— Но он признаёт, что был на работе, так что это ничего нам не даст, — вежливо возразила Костелло.

Внезапно Макалпин нагнулся к ней, и лица оказались совсем рядом.

— Я предупреждал тебя, что он умен! Поэтому не надо мне вешать лапшу! Он виновен! Он трахнул одну из них и знал, где живут остальные. И любой, у кого есть хоть половина извилины, после этой заметки может запросто выяснить, где живу я. И у Хелены после этого не было шансов. — Костелло отпрянула и невольно ткнулась головой в куртку проходившего клиента, на секунду ощутив запах воска и льняного масла. — Занимайся своим делом, Костелло. Ты ищешь, с чего все началось? Как насчет этого: Мактайернан выходит из тюрьмы, и начинаются убийства. Ты ищешь мотив? Его матери было на него наплевать, и она бросила его младенцем. Единственное, что она ему оставила, — так это чувство вины. Его же вырастили католиком.

Андерсон молчал, пока не взглянул на часы.

— Господи! Мне действительно пора… Костелло, не могла бы ты завезти их в участок? — Он протянул ей фотографии. — И… не бросай шефа.

— Не вынуждай меня! — Костелло разозлилась. — Осталось только дать мне метелку, чтобы я смогла подметать! — Она собрала фотографии и сунула в конверт. На снимке Арлин ее взгляд задержался. Ровно подрезанные волосы над высокой скулой делали ее интересной — при жизни она такой никогда не была. Между этой фотографией и телом заурядной проститутки в морге не было ничего общего. — Просто удивительно, какая удачная фотография. Совсем другое лицо. Как знать, может, она все-таки хотела измениться, — сказала Костелло, ни к кому не обращаясь. Она заметила, что виски Андерсона почти не тронуто. — Но дело кончилось тем, что ее маленький сын вырастет без нее. Новый Шон Мактайернан? Еще один Кристофер Робин…

— Каждый делает свой выбор сам, Костелло, — прошептал Макалпин.

— Да. Имея отца, которого я не знала, и мать-алкоголичку, я должна была стать серийной убийцей. Ну… в те дни, когда не пью. Но я признаю свою зависимость только от овсяного печенья! — И для подтверждения сказанного сделала большой глоток виски. — Каждый делает свой выбор.

— Но у тебя есть свои тараканы.

— Да, есть. — Она поймала взгляд Макалпина, и ей захотелось погладить его измученное лицо. — Еще какие!

— И это дает тебе силы работать на совесть. Не все тараканы плохие. — Макалпин машинально потер фотографию большим и указательным пальцами. Его голос стал глухим. — Нам надо смотреть назад, а не вперед. Такими, какие мы сейчас, нас делает прошлое. И иногда оно возвращается, чтобы лишить покоя. Или хуже.

— О чем это вы?

— О той, кого я когда-то знал. Я имею в виду, мне казалось, что знал. И мне так кажется до сих пор. Я слишком устал, чтобы соображать. Теперь ты знаешь, почему я пью. Помогает держать демонов и воспоминания в глубине.

Костелло улыбнулась и отпила еще глоток из стакана Андерсона.

Пятница, 6 октября

Священник сидел за столом, рядом стояла кружка с чаем. На тарелке после тостов остались крошки. Он явно получал удовольствие от поздней трапезы: просматривал утреннюю почту, вскрывал конверты и складывал счета в ровную стопку. На нем была самая обычная одежда, но из ворота свитера аккуратно выступал стоячий воротничок. Его можно было принять за священника любой конфессии.

Виски, выпитое вечером, помогло Костелло уснуть, и она впервые за все последние дни выспалась. Теперь она чувствовала, как к ней возвращается злость: она была готова противостоять всему миру и Лиску — в частности.

Она постучалась в открытую дверь.

— Мистер Лиск?

Священник встал и очень вежливо кивнул ей.

— Здравствуйте, полиция. Я в курсе, пожалуйста, входите, — сказал он. — А-а, это вы, мистер…

— Малхолланд.

Лиск сел на прежнее место. Его волосы были взъерошены, а кожа слегка покраснела, как будто его застала непогода. Улыбка делала его привлекательным и располагала к себе. Костелло отнесла его к категории мужчин, которым женщины доверяют. Она улыбнулась ему в ответ, и в его глазах что-то промелькнуло. «Интересно, — подумала Костелло, — он что, стеснительный? Или — голубой?»

— Где именно вы были вчера ночью? — спросила она дружелюбно, но твердо.

— Я ездил на машине в Баллахулиш. Туда и обратно. Я не собирался вот так исчезать, но после событий последних дней я почувствовал, что мне надо уехать. Должен признаться, что мне понадобились все силы, чтобы заставить себя вернуться. Но я оставил телефон, — добавил он, оправдываясь и обращаясь через плечо Костелло к Малхолланду. — Я разговаривал со старшим инспектором Макалпином.

— А сейчас вы разговариваете со мной, — настойчиво сказала Костелло. — Мы считаем, что между убийствами и приютом может быть связь… или с кем-то из персонала, — добавила она с нажимом. Этот человек верил в гнев Божий, и испугать его было нелегко. — Как хорошо вы знали Арлин Хэггерти?

Он сложил ладони.

— О, я знал ее. Мы пытались ей помочь.

Неожиданно Костелло улыбнулась своей самой приятной улыбкой, которая всегда безотказно действовала на старушек.

— Я спросила — как хорошо. Вы протестуете против использования по воскресеньям воздушной «скорой помощи», потому что воскресенье — день Господа. И вы с удовольствием помогаете женщине, которая увлекается спиртным, и, что хуже, не отказывает себе в этом по воскресеньям. Я не понимаю, как такое может быть?