Танкист Мордора - Павел Мочалов

Урук закашлялся:

– Она права, господин. Полевой публичный дом – это то еще местечко. Когда бои идут, туда одни тыловики таскаются, да и свежие пленницы всегда есть на замену. А вот пока армия стоит и ждет…

– Да ладно, уговорили, – махнул рукой Попов, – что я, изверг, что ли?

– Спасибо, господин, – поклонилась Снежинка, и подтолкнула Арету к Попову, – благодари господина, несмышленая.

Девочка неумело поклонилась.

– Она еще плохо знает Всеобщий. На востоке у них свое наречие, господин, – кхандка оттянула Арету в сторону за спины других «боевых подруг», – но не беспокойтесь, вы не пожалеете, я уже многому ее научила, вам понравится, господин, – тараторила Снежинка.

– Все, все, – поднял руки Попов, – я уже от вас устал. Размещайтесь, отдыхайте, все разговоры – вечером.

– И не только разговоры, – подмигнул кхандке Гудрон, – вы же не обидитесь, господин?

– Не обижусь, – хмыкнул Серега, – кстати, может, сейчас к Наместнику съездим? Пока совсем жарко не стало?

– Ваша правда, господин, – поднялся с кресла урук, – я, конечно, долго у него в гостях был, но для хорошего дела готов и вернуться.

* * *

Песчаная дорожка вывела от усадьбы на широкий Нурненский тракт. Застоявшиеся лошади бодро застучали копытами по хорошо утоптанной земле, слева то и дело мелькала за деревьями блестящая гладь озера, справа потянулись зеленые поля, рассеченные оросительными каналами. Дорога была почти пустой, лишь попалась навстречу пара повозок да помахал Гудрону из тени огромного дерева орочий патруль.

– Заморились ребята, – пожалел патрульных урук, – а летом здесь вообще пекло, как в гномьей кузнице. Обгореть можно на солнце до пузырей. Сам видел, жуткое дело.

– Да я и сейчас испекусь заживо, – пожаловался Серега, – далеко еще?

– Нет, господин, – успокоил Попова орк, – вон она, Цитадель Нурна, слева на холме.

В знойном мареве казалось, что холм с крепостью оторвался от земли и плывет над озером куда-то на восток. Белые крепостные башни мерцали блестящими гранями, готовые воспарить над суетой мира, а стены, напротив, обтаивали вниз ледяными глыбами. Попов даже помотал головой, пытаясь избавиться от наваждения, но холм приземлился, только когда всадники подъехали почти вплотную.

Вблизи Цитадель Наместника производила еще большее впечатление. Основание холма состояло из белого, розового и желтоватого кварцита, из него же умелые каменщики сложили башни и стены, плотно подогнав обтесанные блоки, и крепость теперь словно вырастала из каменистых склонов, венчая холм. Шестигранные башни, возносясь на двадцатиметровую высоту, фланкировали стрелковыми бойницами стены, вход же укрылся в круглом низком барбакане, меж зубцов которого маячили орки, вооруженные арбалетами. Сразу несколько стрелков взяли на прицел подъехавших, а из-под низкой арки, ведущей к воротам, вынырнул привратник с огромной алебардой. Еще несколько орков с оружием и в доспехах настороженно смотрели из глубины входа.

Пояс капитана Мордора произвел должное впечатление, привратник согнулся в поклоне, а орки, караулившие ворота, расступились, давая возможность проезда. Каменный свод звонко отозвался на лошадиные подковы, и всадники прогарцевали по мосту к основному проходу, который причудливо несколько раз повернул между каменными башнями, прежде чем привести к главным воротам из толстых деревянных плах, окованных железом. Одна из створок была приоткрыта, и здесь уже капитанский пояс не помог – начальник караула отправил посыльного в канцелярию Наместника и до его возвращения внутрь Цитадели не пропустил. К счастью, посыльный обернулся быстро, и начальник караула, судя по разговору и одежде, типичный харадрим, поклонился Попову, прижав смуглую ладонь к вороненому нагруднику:

– Вы можете проехать, господин капитан. С глубочайшим сожалением был вынужден вас задержать, но таков порядок, определенный самим Наместником, да продлится его мудрое правление вечно.

Серега и Гудрон поклонились в ответ и чинно проехали в Цитадель. Внутри крепости по сравнению с Лугбурзом было откровенно тесно. Улочка петляла между орочьих казарм, кузниц, мастерских, складов и арсеналов и в конце концов вывела на небольшой плац, в торце которого громоздилось массивное здание из розового кварцита с широкой лестницей.

– Дворец Наместника, – сообщил орк, – приехали, господин.

Урук остался с лошадьми у коновязи, а Попов не без робости поднялся по широким ступеням к дверям с бронзовыми ручками. Застывшие у входа огромные уруки покосились на пояс капитана, кланяться не стали, но створки распахнули без лишних вопросов.

В обширном холле было на удивление прохладно, и Серега облегченно вздохнул, оглядываясь по сторонам. Прямо перед ним поднималась мраморная парадная лестница с золочеными перилами, а справа и слева тянулось несколько низких дверей темного дерева. Из ближней двери к Попову и выкатился маленький, подвижный как ртуть человечек в черном бархатном костюме с белым отложным воротником.

– К услугам господина капитана, – расшаркался человечек, – какая служебная необходимость привела его в сей храм управления повседневной жизнью и деятельностью житницы Мордора?

– Подорожная нужна, – слегка опешил господин капитан, – где можно выписать?

– Конечно здесь, конечно у нас, – человечек сделал приглашающий жест рукой в сторону одной из дверей, – канцелярия господина Наместника специально создана для решения служебных вопросов слуг Властелина Мордора. Входите, господин капитан, прошу вас, входите!

Комната оказалась длинной и с высоким сводчатым потолком. Под узкими окнами-бойницами скрипели перьями писцы за конторками, а противоположную стену скрывал огромный стеллаж, до отказа набитый разнокалиберными свитками. В торце комнаты, на возвышении из трех ступеней, за огромным массивным столом, в кресле с высокой резной спинкой сидел угрюмый человек средних лет, живо напомнивший Попову майора Казакевича.

Командир роты курсантов жестоко страдал от язвы желудка, и выражение его лица при очередном приступе знали все. Нет, майор не срывал зло на первом встречном. В подчинении Казакевича находилось сто двадцать человек, и обострившаяся язва четко указывала на упущения каждого из них в вопросах службы и внутреннего порядка. Самым трагичным, естественно, был приступ, приходившийся на выходные. Парково-хозяйственный день в субботу затягивался далеко за полночь, а воскресенье язва Казакевича превращала в изнурительный спортивный «праздник».

Лицо человека за столом было точь-в-точь как у страдающего язвой майора. С отвращением отбросив только что прочитанный свиток, чиновник пригубил зеленоватый дымящийся напиток из оловянного кубка и неприязненно посмотрел на Серегу. Губы его скривились.

– Что понадобилось господину капитану от канцелярских крыс? Мы тут подвигов не совершаем, эльфов в мелкую капусту не крошим, ничего острее перьев не держим.

По комнате прошелестел смешок, и человек пристукнул массивной линейкой по столу: