Башня Ласточки - Анджей Сапковский

Стучак наклонился над ним и пыхнул водкой. «Шельмы гонятздесь самогон», – машинально подумал Геральт.

– Ты ударил меньшого, ведьмак, – провонял ему влицо стучак. – Без основания напал и обидел маленькое, нежное, невинноесущество. Мы знали, что тебе нельзя доверять. Ты агрессивен. У тебя инстинктубийцы. Сколько наших ты убил, мерзавец?

Геральт не счел нужным отвечать.

– О-о-о-о-о! – Стучак еще крепче дыхнул на неговодочным перегаром. – С детства мечтал об этом! С детства! Наконец-тоисполнилась моя мечта. Глянь влево.

Геральт словно дурак какой глянул. И тут же получилзуботычину правым кулаком. Да так, что увидел яркий свет.

– О-о-о-о-о! – Стучак выставил из путаницы вонючейбороды огромные кривые зубищи. – С детства об этом мечтал. А ну, гляньвправо.

– Довольно! – раздался где-то в глубине пещерыгромкий и звучный приказ. – Довольно игр и шуточек. Отпустите его.

Геральт сплюнул кровь с рассеченной губы. Обмыл сапог вструйке стекающей по камню воды. Скунс с мордой пекинеса насмешливо, но сбезопасного расстояния щерился на него. Стучак тоже лыбился, массируя ладонь.

– Иди, ведьмак, – проворчал он. – Иди к нему,коли тебя вызывают. Я погодю. Потому как ты по этой дорожке вертаться будешь.

Пещера, в которую он вошел – о, диво! – была наполненасветом. Через пролом в ощетинившемся сталактитовыми сосульками куполе проникалиперекрещивающиеся столбы света, вырывающие из камня и натеков феерию розблескови красок. Кроме того, в воздухе висел горящий огнем магический шар, светкоторого усиливался бликами кварца в стенах. Несмотря на всю эту иллюминацию,противоположная стена пещеры тонула во мраке, а где-то в конце колоннадысталагнатов затаилась черная тьма.

На стене, которую природа как бы специально подготовила дляэтого, возникала огромная наскальная картина. Художником оказался высокийсветловолосый эльф в испачканной краской епанче. В волшебно-естественном светеего голову, казалось, охватывал сияющий ореол.

– Присядь. – Эльф, не отрываясь от картины,движением кисти указал Геральту на камень. – Они не обидели тебя?

– Нет. Пожалуй, нет.

– Ты должен их простить.

– Конечно. Должен.

– Они немного похожи на детей. Страшно обрадовалисьтвоему приходу.

– Я это заметил.

Только теперь эльф взглянул на него.

– Присядь, – повторил он. – Еще немного, и я– в твоем распоряжении. Я уже заканчиваю.

То, что заканчивал изображать эльф, оказалось стилизованнымживотным, скорее всего бизоном. Однако пока что готов был лишь его контур – отвнушительных рогов до не менее изумительного хвоста. Геральт присел напредложенный камень и поклялся себе быть терпеливым и смирным – по меревозможности.

Эльф, тоненько посвистывая через сжатые зубы, погрузилкисточку в плошку с краской и быстрыми движениями выкрасил своего бизона вфиолетовый цвет. После недолгого раздумья намалевал на боку тигриные полосы.

Геральт молча смотрел.

Наконец эльф отступил на шаг, рассматривая наскальнуюфреску, уже полностью изображавшую охотничью сцену. Фиолетово-полосатого бизонадикими прыжками преследовали тощие, нанесенные неряшливыми мазками кистифигурки людей с луками и копьями.

– И что это должно изображать? – не выдержалГеральт.

Эльф мимолетно глянул на него, сунув чистый конец кисточки взубы.

– Это, – известил он, – доисторическаякартина, выполненная первобытными людьми, обитавшими в сей пещере тысячи летназад и занимавшимися в основном охотой на теперь уже давно вымерших фиолетовыхбизонов. Некоторые из доисторических ловчих были художниками, ощущалинеоборимую потребность адекватного отображения действительности. Увековечениятого, что у них в душах играло. В меру сил и способностей, конечно.

– Захватывающее зрелище.

– Именно что так, – согласился эльф. – Вашиученые годами ползают по пещерам в поисках следов первобытного человека. Ивсякий раз, когда находят таковые, аж прыгают от восторга, поскольку находятдоказательство тому, что на этой земле и в этом мире вы никакие не приблуды.Доказательство тому, что ваши предки якобы обитали здесь от начала времен, астало быть, этот мир принадлежит их наследникам, то бишь вам. Ну что ж, каждаяраса имеет право на какие-нибудь корни. Даже ваша, человеческая, корни которой,что бы кто ни говорил, искать следует на верхушках деревьев. Хо, смешной каламбур,не считаешь? Достоин быть эпиграммой. Ты любишь легкую поэзию? Как думаешь, чтобы тут еще дорисовать?

– Дорисуй прачеловеческим ловцам большие торчащиефаллосы.

– Это мысль. – Эльф обмакнул кисточку вкраску. – Фаллический культ был типичен для примитивных цивилизаций. Этотоже может послужить возникновению теории, что человеческая раса подвергласьфаллической, прости, физической деградации. У предков фаллосы были как палицы,у потомков остались смешные, зародышевые хреновинки… Благодарю, ведьмак.

– Не за что. Так, понимаешь, заиграло в душе. Краскавыглядит очень свежей для доисторической-то.

– Через три, четыре дня цвета поблекнут под влияниемсоли, выделяемой стеной, и картина сделается такой доисторической, что хотьстой, хоть падай. Ваши ученые описаются от радости, когда ее увидят. Ни один,даю голову на отсечение, не разберется в моей проделке.

– Разберется.

– Это как же?

– Ты же не удержишься, чтобы не подписать свой шедевр?

Эльф сухо рассмеялся.

– Это уж верно! Ты расколол меня с ходу. О огоньтщеславия, как же трудно артисту погасить в себе его пламя. Я уже подписалкартину. Вот здесь.

– А разве это не стрекоза?

– Нет. Идеограмма, означающая мое имя. Меня зовутCrevan Espane aep Caomhan Macha. Для удобства я пользуюсь другим, сокращеннымименем Аваллак’х. Так и можешь обращаться ко мне.

– Не премину.

– Ты – Геральт из Ривии. Ведьмак. Однако в данныймомент ты не преследуешь чудовищ и чудищ, будучи занят поисками затерявшихсядевиц.

– Поразительно быстро расходятся вести. Поразительнодалеко. И поразительно глубоко. Похоже, ты предвидел, что я сюда явлюсь.Получается, что ты умеешь предсказывать будущее, насколько я понимаю?