Где ночуют боги - Дмитрий Владимирович Иванов

– Я его часто тут вижу, – сказал Сократ деловито – о сове в мужском роде. – Все время, когда хожу, – тут сидит втыкает, а вечером если придешь – по деревьям ходит, вычисляет что-то. Мы говорим, это Цику. Ибрагима прадед. Он жрец был, как все мы, Аублаа, он умел с людьми говорить хорошо, а еще с совами мог говорить. Ибрагим говорит, Цику сам мог быть совой, когда ему надо было. Это Цику, – глядя на сову и смеясь, с уверенностью заключил Сократ. – Сто процентов. Цику. Здравствуй. Это я, Сократ!

Мальчик помахал рукой сове. Сова посмотрела на Сократа, как на идиота, чем рассмешила его еще больше.

– Ты что, думаешь, человек может совой стать? – тоже смеясь, спросил Антон.

– Я так думаю, человек кем хочешь может стать. Может совой, может овцой, может вообще скотиной конченой. Все от человека зависит, – ответил Сократ деловито.

Простившись с совой с уважением, Антон и Сократ пошли дальше.

Потом Сократ показал Антону камень для подарков духам гор. Камень с таким громким названием оказался не гигантской глыбой, а небольшого размера аккуратной плоской плитой желтого песчаника, похожей на стол учителя в школьном классе. На плите-столе были аккуратно выложены самые разные острые металлические вещи: стрелы от лука – три явно самодельные, деревянные, с наконечниками из обломков перочинных ножей, а одна – мощная, с кованым наконечником. Пули от автомата Калашникова, несколько патронов от охотничьих ружей, несколько старых, ржавых от влаги ножей, одна подкова.

Сократ рассказал, что эти вещи оставляют те, кто хочет, чтобы духи Аибги не сердились.

– А из-за чего они могут сердиться? – спросил удивленно Антон.

– Много из-за чего, – печально ответил Сократ. – Духи гор – как Ибрагим… – у мальчика явно был большой горький опыт на этот счет, – что не так скажешь, что ни так сделаешь – сердиться начнет… Однажды два туриста сюда приехали. Мужчина и женщина. Русские. В деревне у армян ночевали, потом в гору утром пошли. Целый день шли, с утра до ночи. На вершину добрались. Палатку поставили. Ну и решили ночью сделать это самое, – Сократ усмехнулся с интонациями взрослого мужчины. – Артуш, пастух, им говорил – нельзя; они в гору шли, Артуш тоже, он им говорит – нельзя, а они смеялись…

Антон живо представил эту картину. Как в гору вверх идут двое, туристы, с рюкзаками, смеются и целуются. А вслед им сурово смотрит пастух Артуш, а потом идет дальше, с коровами – не идет, а летит, тихо-тихо, невысоко над землей.

– А ночью буря началась, – продолжил Сократ рассказ о русских туристах. – Вообще страшная буря. А они палатку в сторону Абхазии поставили, вид на море хотели, а кто так палатку у нас ставит? У нас самый сильный ветер – с Абхазии, «сухумец». Он тогда и был. «Сухумец» дерево сломать может когда хочет, крышу с дома сорвать может, а что палатка. Сорвало палатку вместе с ними. В ущелье упали. Через три дня их нашли. Голых. Ибрагим говорит – нельзя наверху там делать такое. Духи гор сердятся. Пьяный если там будешь ходить – тоже сердятся, громко кричать будешь – тоже сердятся, громко смеяться будешь – тоже, и плакать тоже нельзя.

– А что можно? – спросил Антон.

– Стоять можно. Смотреть можно. Вниз, откуда пришел, идти можно, – сказал Сократ.

Антон стал рыться по карманам. Сократ спросил у него:

– Что ищешь?

– Хочу тоже что-то положить, – сказал Антон. – Но у меня ничего нет такого.

Он нашел в кармане куртки покойного Альберта только коробок спичек, старый, помятый, внутри были две спички. Сократ находку Антона отверг.

– Не пойдет, – сказал он. – Промокнет, если на камень положишь. Хочешь что-то положить – еще ищи.

Антон еще порылся во всех карманах, нашел и вытащил слегка поржавевший, короткий и кривой, явно не раз выпрямленный и снова погнутый гвоздь. Сократ кивнул:

– Хорошая вещь, железо положить можно. Такое, что другой может взять, если ему надо, в горах. Только если что-то возьмешь – обязательно сначала положи, Ибрагим говорит. Иначе дух горы сердиться начнет.

Антон положил гвоздь на плиту, спросил Сократа:

– Что-то сказать надо?

– Ничего не надо, – сурово ответил мальчик. – Гора не девушка. И так все понимает. Можешь взять теперь, что тебе надо.

– Да мне вроде… – растерянно сказал Антон, глянув на пули от Калашникова, стрелы и подкову, – ничего не надо.

– Ну, пошли тогда, – сказал Сократ.

Они опять побрели дальше.

По дороге Антон спросил провожатого, снова начав разглядывать вершины деревьев, которые становились чуть ниже и реже по мере подъема к вершине:

– А у чего еще духи есть?

– Как у чего. Глупые вопросы задаешь, – ответил Сократ с интонациями Ибрагима. – Духи – это боги, они разные. Они перед главным богом за все отвечают. Если что-то не так – главному богу с кого спрашивать, с человека, что ли? С человека можно спросить только кто он такой, и то не каждый помнит.

– И у деревьев есть боги? – спросил Антон.

– Есть, – ответил Сократ. – А как же.

– Что, у каждого дерева свой, что ли?

– Нет. У тех, которые лесом растут – один бог на весь лес. Но если дерево отдельно растет или если дерево старое, вообще, старше, чем лес, тогда у него свой бог есть. Бог дождя еще есть. Бог скота, бог кузни есть, в каждой кузне – свой, у Кукужва в кузне очень сильный бог был, вообще, поэтому там шаровая молния жила у них. Боги поля есть – они еще боги покойников. Есть бог, которому мы в этом году поручены. На следующий год другой бог будет. Когда жрец кувшин открывает – новый мир становится, новый бог, которому мы в этом году поручены, приходит, а старый уходит, он усталый уже в этот момент, вообще намучился, Ибрагим говорит: он, когда уходит, говорит: «Слава богу, что меня отпустили». Бог урожая винограда есть, урожая хурмы, бог огорода есть, Ларис его все время просит, чтобы он ее перцы от слизняков берег, смешная женщина, разве можно такие вещи у бога просить. Бог лошадей есть, бог собак, пчел, бог занозы в ноге есть. Бог занозы в сердце тоже есть.

– Занозы в сердце? Это бог любви, что ли? – улыбнулся Антон.

– Ну да, – неохотно согласился Сократ и явно смутился.

– А у тебя есть заноза в сердце? – спросил Антон.

Сократ явно хотел сначала ответить «нет», но промолчал.

Антон ничего не спрашивал, помня правило: захочет человек – сам расскажет.

Сократ явно хотел рассказать. Но колебался и сначала сказал сурово:

– Старики говорят – в лесу не рассказывай тайну.

– Ну, – улыбнулся Антон, – это же старики не про всякую тайну говорят, наверное. Про золото только. Золото раньше прятали. Где спрятал – в лесу не рассказывай. Не соблазняй того, кому рассказываешь…

– Да, – удивленно посмотрел на Антона Сократ. – А ты… А вы откуда это все знаете?