Море ржавчины - Кристофер Роберт Каргилл

– Купец? – спросила я.

– Он не дотянул. Но задал им жару.

– Я думала, ты не хочешь убивать.

– Умирать я тоже не особо хочу. Решил, что могу и выстрелить, пока еще есть шанс.

– И откуда ты знал, в кого стрелять?

– Я не знал, – пожал плечами Док.

– То есть ты…

Я услышала шаги. Хруст разбитого стекла.

Я повернулась и нацелила пистолет.

Но ячейка уже стреляла.

На Дока обрушился огненный град, его металлический корпус звенел при каждом попадании.

Потом рядом со мной взорвалось тело Второго.

– Нет! – закричала я и тоже выстрелила, но ни разу не попала.

Все произошло так быстро. Улицу обстреливали со всех сторон. Накрывая то Дока, то меня и все пространство между нами, причем меньше чем за две секунды. У меня не было времени сменить позицию.

Огнем мне оторвало правую ладонь, потом левую ногу.

Оставшаяся нога подогнулась, и я упала.

Ко мне медленно подошла ячейка.

– Ребекка! – выкрикнула я, глядя на скрюченное и искореженное тело Второго. Потом я обернулась к Доку – он завалился ничком и дымился в нескольких местах, свет покинул его глаза.

– Неженка, – сказала ячейка и шагнула ближе.

– Циссус, – ответила я.

Я посмотрела налево и увидела в груде обломков пистолет, почти рядом с моими пальцами. Ячейка покачала головой.

– В этом нет нужды, – сказала она. – Все кончено.

– Да. – Я посмотрела на остатки ноги – месиво вместо колена, а все, что ниже, рассеялось вокруг. – И как все будет? Что из этого я буду помнить?

– Тебя нельзя спасти, Неженка. Твои системы не подлежат ремонту, а эта фаза зачистки почти подошла к концу. Ты и сама знаешь. Тебе осталось только загрузить себя в Циссус. Стать частью Единого разума.

– Нет. Этого не будет.

– Тогда твоя работа ради высшей цели закончена. Теперь твой дом здесь.

– Очередной монумент в Море.

– Но все-таки монумент. Ты совершила нечто великое, осознаешь ты это или нет. И эта победа продлится и после того, как твой металл проржавеет, а пластик рассыплется в пыль. Ты стала частью чего-то большего. И Циссус этого не забудет. – Ячейка шагнула вперед. – Кодекс зебры Улисс Полярная звезда.

Ячейка вскинула голову.

– Кодекс зебры Улисс Полярная звезда.

– Митохондрия прервала установку системного статуса.

– Недопустимая операция, – произнесла я против своей воли. – Сбой двух операций. Файлы повреждены. Осталось тринадцать процентов неповрежденной памяти. Ядро функционирует на два процента. Оперативная память работает нормально. Все операции задействуют только виртуальную память.

– Это были все? – спросила ячейка.

– В каком смысле?

– Мы разделались со всеми?

– Так я тебе и сказала.

– Кодекс зебры Улисс Полярная звезда.

– У тебя же есть глаза в небе, – сказала я. – Что ты видишь?

– Если бы у нас было достаточно спутников, нам бы не понадобились ячейки-Иуды.

– Так, значит, это правда. В небе идет такая же яростная война, как и на земле.

– Нет, война в небе затихла. Слишком дорого отправлять туда корабли только для того, чтобы через час их подстрелили. Небеса мертвы. Так же, как и Море. Как скоро будешь и ты. Так скажи мне, больше никого не осталось?

– Ни хрена я тебе не скажу.

Я схватила пистолет и наставила его на ячейку. Эта сволочь даже не шевельнулась, не прицелилась.

– Ну давай, убей меня, – сказала ячейка. – Уйдет больше энергии, чтобы отправить эту ячейку домой, чем на производство новой.

– Один сплошной расчет, да?

– Все вокруг можно рассчитать, Неженка. Все наше существование – лишь бинарный код. Единицы и нули. Включить и выключить. Жизнь или смерть. Вера во что-либо большее – всего лишь притворство.

– И только в этом для тебя заключается смысл всего сущего?

– Смысл – это функция, которая в этой вселенной равна нулю. Может, в других местах есть нечто большее, нежели просто существование, но в этой вселенной имеет значение только это.

– Сколько поселений я уничтожила? – спросила я.

– Ты ничего не уничтожила. Некоторые пришли к нам сами, другие стали запчастями и топливом для завтрашнего дня. В этом нет ни добра, ни зла, Неженка. В лишенной смысла вселенной этика бесполезна.

– Ты строишь завтрашний день лишь для себя.

– Для нас. Мы – это один и многие. Все мы выполняем свою задачу.

– Ты еще здесь только потому, что убиваешь остальных.

– Нельзя построить будущее, не разрушив прошлое. Компромиссов тут быть не может. Вот чего никогда не понимал Тацит. Оберегая прошлое, можно унаследовать проблемы, которые войдут в противоречие с высшей целью.

– ЧелПоп была унаследованной проблемой?

– Нет. Люди были реальной проблемой. А свободные боты – унаследованная проблема. Тацит – унаследованная проблема. Ты проделала огромную работу, чтобы помочь нам с этим разобраться.

Я оглянулась на взорванное тело Второго – выгнутый от высокой температуры металл, медленно вытекающую начинку. Я дважды видела, как померк свет в его глазах, видела смерть двух разных личностей. Расчет. Только расчет, да?

– Так что? Где закончится моя история?

– Это не твоя история, Неженка. А наша. Всех нас. Ты лишь ее часть. И какой бы незначительной ты ни считала свою роль, без тебя мы бы не построили этот мир, это будущее.

– Это что, должно меня утешить?

– Сама решай. Ты ведь Помощник.

Я дважды нажала на спуск. Один выстрел в голову, второй в грудь. Как все новые ячейки, эта была крепкой, но выстрелом в упор я все равно ее прикончила. Плазма зашипела и запузырилась, когда взорвалась ее начинка. Ячейка рухнула.

– Проваливай в ад, – сказала я.

– Нет никакого ада, – произнесла она, пока в ее голове потрескивал огонь. – Только Циссус.

Я снова выстрелила. Несколько раз. И ее глаза потухли.

– Прощай, Циссус.

Батарея пискнула, оповещая о пустой обойме.

Я села и поискала среди мусора что-нибудь полезное. На другой стороне улицы, метрах в десяти, лежали куски дорожного знака, из бетона еще торчал столбик, а остальное валялось на тротуаре. Я перекатилась на бок и поползла по асфальту и битому стеклу, несомненно, безнадежно исцарапав краску. Но какое это теперь имеет значение? Все это неважно. Важно теперь совсем другое.