Миллионеров украшает скромность - Инна Павлова

С косметикой я перебарщивать не стала. Подвела глаза и тронула губы помадой поярче. Получилось просто волшебно. Я всматривалась в отражение ослепительной женщины и пыталась угадать в ней черты облезлой старой выдры, которую увез в «турне» Свинюгер. Ну ничего же общего! Посчитав, что полностью освободилась от комплексов, я переключилась на выбор достойного туалета.

Больше всего хотелось влезть в любимое платье, но после того, как я в нем поползала по траве, оно годилось разве что для сбора подаяния. Сарафан, даже парадный, был недостаточно шикарным, о верных джинсах не могло идти и речи.

Я совсем уже было загрустила, когда вспомнила про экстравагантный и эффектный Милочкин подарок. Это раньше мне казалось, что он для меня слишком броский. Теперь же я полагала, что мое великолепие не затмить никакими роскошествами.

«И почему я его, дура, не носила раньше?!» — вопрошало мое отражение, и я даже пожалела мужчин, которые мне встретятся по дороге в «Родопи». Ну да это не моя проблема, надо было раньше думать. Когда я была нежна, романтична и беззащитна. Теперь под личиной роскошной молодой красавицы, созданной для любви и удовольствий, скрывается гордая мстительница, готовая разбивать мужские сердца десятками, не испытывая при этом ничего, кроме злобной радости! Опоздали, дорогие. Я вышла на тропу войны и даже не стану брать пленных!

Вот незадача! Еще только пять минут десятого! И чем я буду заниматься?!

Я достала Элизабет Питерс, свою любимую детективщицу, и попыталась приобщиться к высокому, но через пару минут обнаружила, что из прочитанного не поняла ни строчки. Потянулась было к вязанью, но отложила, не сделав и петли. Стук в дверь меня обрадовал несказанно. Неужели Милочка соскучилась и прискакала посплетничать? Пускай оценит результат моих усилий. Уж племяшка знает толк в коллекционировании мужских сердец!

Я рывком распахнула дверь, едва не убив свою гостью. На пороге стояла рыжая фотомодель, охмурившая мужественного интерполовца.

— Вы ко мне? — удивилась я.

— Could you speak English[3], — взмолилась визитерша.

Честно говоря, не ожидала, что мы станем подружками. Или она пришла с другой целью? Воинственный настрой моментально улетучился. От осознания своей всесильности и могущества также не осталось и следа.

Я вспомнила, как обливала слезами рубашку ее возлюбленного и попятилась. А ну как предстоит держать ответ за посягательства на чужого хахаля? И пойди теперь докажи, что мой к нему интерес был отнюдь не личного характера. Кто поверит?

— Can I help you?[4]— осторожно спросила я и на всякий случай оставила дверь незапертой. Если дамочке взбредет в голову устроить потасовку, успею выбежать из номера. С чего это мне страдать из-за постороннего мужика?

Незнакомка пристально вглядывалась в мое лицо, и мне это не понравилось. Прикидывает, куда вцепиться?

Я еще раз поинтересовалась, чего ей надо, на сей раз менее деликатно, и прелестница сообщила, что у нее ко мне дело.

— Тогда заходите, — вздохнула я. И что бы мне прогуляться перед ужином? Дефилировала бы себе сейчас по набережной и не беспокоилась за расфуфыренную внешность.

Рыжая вроде вела себя спокойно и агрессии пока не проявляла. Создавалось впечатление, что она о чем-то хочет поговорить, но не знает, как начать. Меня одолело любопытство: зачем я ей все-таки понадобилась?

— Tea? Coffee? — бодро осведомилась я.

Дама пила кофе. Причем со сливками и без сахара.

Я, конечно, покивала, но, боюсь, напиток, который собиралась предложить, несколько отличался от того, что она подразумевала под кофе. Знаю, что уважающие себя леди, впрочем, и джентльмены тоже, в рот не возьмут растворимую смесь из банки. И что существует куча способов готовить благородный напиток из зерен: по-арабски, по-турецки, по-гречески, эспрессо, капуччино и так далее. Только для меня все это недосягаемые высоты. Нет ни времени, ни желания да зачастую и денег, чтобы баловаться изысками. Но раз моего английского словарного запаса все равно не хватит, чтобы втолковать гостье, что именно ей сейчас доведется пробовать, так уж лучше промолчать. Сама узнает.

Я достала свой могучий кипятильник, и красотка резво отскочила в сторону. Пришлось ее успокаивать и объяснять принцип действия прибора. Увидев, как закипает вода, дама несказанно обрадовалась, и я сыпанула ей в чашку гранулы.

— Сливок нет, — пояснила я, — молока и сахара тоже. Да и вообще ничего больше нет, кроме ракии. — А ну как потребует чего-нибудь к кофе? Где я ей возьму? — Ой, да я же совсем забыла! — всплеснула я руками. — Есть остатки шоколада и французский сыр. Вы не знаете, он долго лежит без холодильника?

Ответа я так и не услышала, потому что лежала наполовину под кроватью, ковыряясь в чемодане. Я помнила, куда Мила запихнула остатки снеди, так что еду нашла быстро. Впрочем, даже если бы запамятовала, все равно добралась. По запаху. И как я сразу не заметила? Амбре под кроватью стояло специфическое. Теперь я знала, хранится ли сыр без холодильника.

Но вылезти обратно я не успела. Бастинда, расслабленно дремавшая на нашей общей постели, с раздирающим душу воплем кинулась мне на спину.

Отозвавшись не менее протяжно, я выскочила из-под кровати и в ярости уставилась на кошку. Все равно не поверю, что она бешеная, но с чего ей вздумалось полосовать мне спину?! Свинюгеровская нога не пострадала и вполовину так серьезно, как мой беззащитный хребет. И, надо полагать, Милочкин подарок.

Возмущенные ругательства застряли в горле. Басенька лежала на спине, задрав все четыре лапы кверху, и не дышала.

Из столбняка меня вывело странное движение гостьи. Она покрутила что-то вроде толстого металлического фломастера и вытянула руку в мою сторону. Прояснилось в мозгах моментально. Бастинда умерла не своей смертью, она приняла удар, предназначавшийся мне!

Страха я сначала не ощутила. Только ярость, дикая, первобытная и неуправляемая. Я кинулась на убийцу и одним махом вышибла оружие. Временного перевеса я добилась только потому, что подобной прыти преступница не ожидала. Как и вмешательства кошки. На сопротивление она не рассчитывала.

Мы сцепились и повалились на пол. Ненавижу, когда женщины дерутся, и никогда не смотрела соревнования по женскому кикбоксингу. Но сейчас — откуда что взялось — я дралась похлеще раненой львицы. Я выла, кусалась и вонзала когти. Я была не просто раненым зверем, я была животным, потерявшим детеныша.

И все-таки я оказалась слабей. Когда-то мы обе выбрали занятие по душе и безошибочно угадали свое призвание. Каждая, бесспорно, имела основания гордиться наработанным профессионализмом. К сожалению, в данном контексте умения и навыки противницы оказались более уместными.

Моей последней маленькой победой стало то, что я сумела первой дотянуться до страшного оружия и вышвырнуть его в открытое окно. Будьте уверены, если бы я знала, на что нажимать, и не опасалась, что соперница окажется проворней, я бы им воспользовалась. В том, что я избавилась от смертоносной вещицы, повинно не человеколюбие, а инстинкт самосохранения.