Ты поймешь, когда повзрослеешь - Виржини Гримальди

– А что касается меня, то я умру спокойно, – подвела итог Роза с таким видом, будто речь шла о сущих пустяках.

Солнце склонилось к закату. Осталось лишь небольшое оранжевое пятно, которое исчезало на наших глазах. Я никогда этого не забуду.

– Однажды мы все исчезнем, – произнесла Луиза. – Мы, вы, все, кого мы знаем… И только солнце будет продолжать радовать людей, хотя нас уже больше здесь не будет. Время уходит, и мы уходим вместе с ним. Иногда бывает слишком поздно, и понимаешь, что прозевала свою жизнь. Не упускайте свой шанс, моя дорогая Джулия.

– Мы говорим все это не для того, чтобы вас расстроить. Наоборот, мы затеяли этот разговор, потому что вы нам очень дороги.

Я встала и хлопнула в ладони.

– Ну, все, собирайтесь, мы уходим! А не то я утоплюсь в океане. Благодарю вас, теперь я чувствую себя гораздо лучше.

Три старых дамы встали и сложили стулья, которые я подхватила. Я замыкала процессию, наблюдая, как они в своих нелепых париках неуверенно ступали мелкими шажками по металлическому настилу. И вдруг меня как молнией пронзила мысль, что скоро я с ними распрощаюсь навсегда. Лишь бы они не обернулись.

94

Жюль решил отпраздновать свое девяностодевятилетие.

По этому поводу его семья и пансионеры собрались за круглым столом в общем зале. Он хотел подождать следующего года, чтобы достойно отметить столетие, но потом изменил свое мнение: «В нашем возрасте каждый день рождения, как, впрочем, и каждый наступивший день, следует праздновать как последний».

Жюль – старожил «Тамариска», хотя по виду этого не скажешь, потому что он выглядит моложе многих. Он не носит очков, свободно ходит без посторонней помощи и сохранил живость ума молодого человека, несмотря на вздор, который он иногда несет.

– Почти сто лет. Нужно особое мужество, чтобы пройти такой долгий путь, – пробормотала Люсьенна.

– Да, это правда, – сказала Мина. – Для его возраста он в прекрасной форме, и это очень приятно!

Я улыбнулась: они были всего на десять лет моложе, но воспринимали его как человека намного старше их. Мы всегда старше кого-нибудь. Мне было двадцать три года, когда меня впервые назвали «мадам». Помню, что в тот день я чуть было не решила, что жить больше не стоит.

Грег вставил свечи в шоколадный торт, который каждый год пекут Жюлю по рецепту его матери.

– За свечами и торта не видно! – веселится Густав.

Мы могли бы нарисовать белым шоколадом на темном фоне две девятки, но девяносто девять свечей, выглядели, как нам показалось, более впечатляюще. Жюль вобрал в себя воздух, дунул на свечи и повторил несколько раз эту операцию. Некоторые из них все еще горели. Отдохнув немного, Жюль позвал на помощь младшего правнука, и вместе они их загасили. Девяносто девять огоньков потухли. Девяносто девять лет. Какая огромная жизнь!

– Речь, речь, требуем речь! – хлопая в ладоши, закричала Элизабет и, наклонившись ко мне, добавила:

– Каждый год он повторяет почти слово в слово одно и то же. Но это так красиво, что мы готовы слушать его без конца.

Старик встал со своего места и откашлялся. Он дрожал от возбуждения, напоминая хрупкий карточный домик, который вот-вот развалится. Но когда его дочь показала ему знаком, чтобы он сел, он сделал вид, что не заметил ее жеста, и продолжал стоять.

– Вчера вечером, когда я лег спать, мне было двадцать лет. Сегодня, когда я проснулся, мне уже стукнуло девяносто девять. Жизнь, даже такая длинная, как моя, всегда кажется короткой. В детстве моя бабушка, которая мне тогда казалась древней старухой, хотя она была много моложе меня сегодняшнего, не уставала повторять: «Жизнь коротка, мой мальчик, и другой у тебя не будет, так трать же отведенное тебе время только на то, что действительно того стоит». Все эти годы я придерживался ее совета и хранил его в памяти, как редкое сокровище. У нас нет времени, чтобы уделять внимание всему, что наполняет жизнь. Нужно уметь делать выбор. Чему я отдам сегодня предпочтение: любви или работе? Своим детям или досугу? Чтению или рыбалке? Что действительно стоит того, чтобы посвятить этому свое время и силы? Некоторые ответы очевидны, другие вызывают вопросы. Я, разумеется, совершал ошибки, но я всегда пытался прислушиваться не к разуму, а к сердцу.

Он прервался и выпил глоток воды. Все слушали его, затаив дыхание, как в первый раз.

– Я постоянно спрашивал себя, был бы я доволен своей жизнью, если бы он она закончилась прямо сейчас. Секрет в том, чтобы спросить себя: а испытывал бы ребенок, которым каждый из нас был когда-то, гордость за себя нынешнего. Я уже не в том возрасте, когда люди строят планы, мне пора подводить итоги. И когда я вижу улыбки вокруг себя, улыбки людей, дорогих моему сердцу, я не испытываю никаких сожалений. Я знаю, что сделал правильный выбор.

Аплодисменты раздались еще до того, как Жюль произнес последнее слово. Гости обнимали его, желая счастья в день рождения. Его впалая щека прикоснулась к моему лицу, он улыбнулся мне и перешел к следующему гостю, не сомневаясь, что урок, который он мне преподал, надолго останется у меня в памяти.

Да, я не хочу прийти к жизненному финалу, сожалея о том, что мной руководил страх. Не об этом я мечтала, когда была маленькой. Настало время сделать правильный выбор.

95

Шофер черного такси привез меня в лондонский боро Ислингтон[39] и остановился перед домом, адрес которого мне дала Роза. Несколько минут я в нерешительности стояла перед дверью, не зная, что делать: то ли позвонить, то ли позорно сбежать. Первое решение мне показалось более благоразумным, учитывая, что я никого не знаю в этом городе, кроме Рафаэля.

Я его не предупредила и совершила этот необдуманный поступок очертя голову. Сначала мне все это показалось отличной идеей. Я представила, как появлюсь перед ним: «Ку-ку, это я! Ты не мог приехать, так что я решила сделать тебе сюрприз». Но сомнения охватили меня еще в самолете, а в такси я уже пребывала в панике. А если его не будет дома? А вдруг он не захочет меня видеть? А что, если он живет с женщиной, ее тремя детьми и попугаем?

Я позвонила в домофон. Щелчок – дверь открылась. Я поднимаюсь по лестнице в поисках двери 2В. И вот я уже стою перед ней, судорожно сжимая влажной рукой чемодан.

Дверь открыл высокий рыжий парень. Либо Рафаэль изменился до не узнаваемости, либо это не он…

– Hello!

– Hello, I’m looking for Rafael, – произнесла я с акцентом, который не оставлял никаких сомнений в моем происхождении.

– А, ты француженка! Я – Лоран, мы живем вместе. Входи, он сейчас выйдет.

Я осталась в прихожей, а Лоран прошел по коридору и постучал в дверь. Я едва держалась на ногах, боясь представить себе, какой может быть реакция Рафаэля.

– Джулия?