Слово шамана - Александр Прозоров

Аллах благоволил своему воинству, и погода над степью стояла сухая и жаркая. Привычные к царящей в Египте или над Балканами жаре, янычары здешнее тепло переносили без труда. Высокие зеленые травы покорно ложились им под ноги, под колеса повозок и копыта коней. Медленно сдвигалось назад однообразное пространство – трава, трава, трава.

Истребив припасы вяленого и копченого мяса, янычары перешли на парное. Татары, забивая коней и разделывая их мясо на небольшие ломти, клали эти шматки под седла и так катались по полдня, после чего ели и нахваливали. Многие пехотинцы не отказывались от такого угощения, благодаря чему на повозках оставался лишний запас сушеных фруктов, молотого зерна и орехов. Касим-паша специально воинов на мясо не уговаривал, но неожиданному подарку радовался. Мало ли чего? Может, лишний запас в походе еще пригодится. А не в походе – так он все равно найдет припасу достойное применение.

На восьмой день с самого утра военачальник начал привставать на стремена, надеясь выглядеть на горизонте речные воды и башни приморской крепости – или хотя бы воды самого моря, но надежды его не сбылись, хотя в этот день он и затянул с остановкой на отдых до поздних сумерек.

С таким же нетерпением османский чиновник всматривался вперед и на девятый день. К полудню десятого он направил своего коня к главе рода Башир.

– Где Астрахань, мурза? – недовольно поинтересовался Касим-паша. – Мы в пути две недели. С нашей скоростью, мы давно должны были пересечь Волгу.

– Похоже, вы идете куда медленнее, чем думаете, уважаемый, – пожал плечами татарин. – Еще один, два дня, и мы окажемся у города.

– Я не «уважаемый», а «досточтимый», – поправил степняка Касим-мурза. – А ты уверен, что мы не бродим по кругу?

– Если бы мы бродили по кругу, – невозмутимо ответил проводник, – то уже не раз наткнулись бы на свои собственные следы. А степь девственна, словно в ней отродясь не кочевало ни единого племени.

Касим-паша несколько успокоился, вернувшись к пешей колонне, и погрузился в мечты о том, какие награды и почести ему удастся получить от султана после освобождения Астрахани. Сладостных надежд хватило на два пути, но к вечеру третьего он опять помчался к ногайцам:

– Где Астрахань? – грубо спросил он, останавливаясь перед татарским мурзой.

– Впереди, – спокойно ответил степняк. – Слева Волга, справа море. Между ними крепость. Здесь невозможно заблудиться, Касим-паша.

– Я думаю, что ты обманываешь меня, дикарь, – погрозил мурзе пальцем военачальник. – Ты водишь меня кругами и зигзагами. Смотри, если в ближайшие два дня мы не выйдем к городу, я прикажу посадить тебя на кол, изменник! Понятно тебе? Два дня!

– Ты сперва найди здесь кол, османец, – сморщился татарин.

– Как ты разговариваешь с султанским пашой, презренный?! – зло прищурился Касим-паша. – Не испытывай мое терпение, дикарь. Два дня. Даю тебе два дня, чтобы вывести нас к Астрахани…

Но ногаец не выдержал даже этого срока. Утром военачальник обнаружил, что часть татар ночью ушла в степи. Причем вместе с Башир-мурзой от войска отделилось еще несколько племен.

В бессилии скрипнув зубами, паша доверился главе небольшого рода Бурул, и снова приказал двигаться вперед. На протяжении трех дней они питались парной кониной и питали надежды на скорое окончание пути – а утром четвертого обнаружили, что еще две трети ногайцев ушли, растворившись в бесконечных просторах степей.

– Почему ты остался, Яшкуль-мурза? – стараясь сдержать гнев, спросил Касим-паша последнего стоящего рядом с лагерем степняка.

– Я не остался, осман, – спокойно ответил тот, а за спиной мурзы, подняв к небу острия копий, нетерпеливо гарцевали его нукеры. – Мы с тобой одной веры, осман, и Аллах одинаково отвернул от нас свое лицо. Я хочу предупредить тебя: не нужно идти против воли Справедливого и Милосердного. Он не хочет, чтобы мы дошли к Астрахани. Земля отворачивается от тебя. Степь не хочет тебя принимать. Возвращайся назад, осман. Тебе не нужно здесь оставаться.

Дождавшись конца разговора, татары торопливо умчались на север, вслед за ушедшими еще ночью повозками, и янычары остались одни.

– Вперед, – приказал Касим-паша. – Слева Волга, справа Каспийское море. Здесь негде заблудиться. Нужно только проявить терпение…

Уход степняков сразу ухудшил положение войска. Если раньше они шли от колодца к колодцу, то теперь прорывались через степь наугад, и очень скоро ощутилась нехватка воды. Но на седьмой день, когда янычары уже начали роптать, колодец все-таки нашелся, и Касим-паша, позволив всем напиться вдосталь и приказав наполнить все емкости, какие только есть, ввел жесткую норму выдачи питья.

Стало легче, и до следующего источника на повозках даже сохранилось еще немного влаги. Янычары снова заполнили все, что только можно, и опять тянули сколько могли, сберегая каждый глоток. Надежду вселяло то, что где-то впереди, совсем рядом, может быть, за ближним пологим холмиком текла широченная река, полная пресной воды. Река, до которой никак не удавалось дойти.

По счастью, хотя бы с едой у войска не возникало особых сложностей – Касим-паша взял запас с избытком, да еще Девлет-Гирей дал кое-что в знак своего дружелюбия, да еще на первых переходах янычары питались в основном мясом, которым угощали степняки. Поэтому еды хватило до самой Астрахани. Упрямый Касим-паша вместе с семнадцатью тысячами янычар до нее все-таки дошел.

В сентябре…

* * *

В этот день небо оказалось затянуто тучами, и на землю упал первый, однодневный снег. Он падал, и белые крупинки тут же таяли, коснувшись еще теплой земли. А самые лучшие на планете пехотинцы стояли на берегу, и смотрели через широкую протоку на ощетинившуюся множеством пушечных стволов крепость, на дымки, вьющиеся из труб, на одетых в теплые тегиляи стрельцов, с бердышами или пищалями в руках, и обитыми мехом суконными шапками на голове. Не могли увидеть янычары только галер, что обещали ждать их здесь со многими бомбардами, теплыми вещами и запасом продовольствия, не видели татар, которые должны были идти вместе с галерами и разбить здесь лагерь. Они не видели даже лесных зарослей, которые можно было бы срубить для изготовления плотов, штурмовых лестниц или хотя бы пустить на дрова. Сейчас им оставалось молить Аллаха только об одном: чтобы неверные не решились на вылазку, и не расстреляли их сперва пушками, потом из луков и пищалей, и не затоптали кованой конницей оставшихся после этого в живых.

Касим-паша сделал единственное, что мог сделать на его месте любой полководец – немедленно развернул отряды и повел их назад.

Янычары шли всю ночь, благо в степи невозможно даже в полной темноте наткнуться на какое-либо препятствие, и шли весь день, стремясь оторваться от возможных преследователей как можно дальше. К вечеру они падали с ног от усталости, и не хотели даже есть.

Ночью ударил мороз. Не очень сильный – к полудню солнце уничтожило все его следы. Но почти половина воинов так и остались спать на земле в той же позе, в какой застало их первое проявление близкой зимы.