Те, кто охотится в ночи - Барбара Хэмбли

Там лежало его широкое пальто с прицепившимися к твиду соломинками из конюшен на Куин-Энн-стрит, где он оставил его рядом с плащом Исидро. А сверху положен был бархатный футляр со шприцем и десятью ампулами нитрата серебра.

Все ампулы были пусты.

— Он был единственным вампиром, который смог это сделать. — Размышляя, как бы ему застегнуть пуговицы на сорочке одной рукой (и это был не первый повод к подобному размышлению), Эшер снова поглядел на коричневый бархатный футляр со шприцем и ампулами, лежащий на краю стола. — Не думаю, чтобы живой человек или вампир помоложе могли дожить хотя бы до второго укола.

Лидия покачала головой.

— Как он узнал? — Сосредоточенно хмурясь, она стояла перед зеркалом для бритья, пытаясь завязать у себя на шее виндзорским узлом галстук мужа. Последние лучи вечернего солнца, проникая сквозь дешевые кружевные занавески в комнату Эшера (Колоннада Принца Уэльского, 6), усеивали теневыми цветами белую блузку Лидии и вплетали золото в ее рыжие волосы.

— Насчет ампул? Если он следовал за нами из Парижа, он легко мог подслушать, как мы говорили об этом с Исидро в твоей комнате. Кстати, Исидро рассказывал, что вампиры могут целыми днями подслушивать разговоры будущих жертв. Антоний был неплохо осведомлен о деятельности и технологии современных людей, просто он старался держаться от всего этого подальше не в пример так называемым «хорошим вампиром». Если он видел, как Деннис атаковал меня во дворе дома Гриппена, он вполне мог решить, что против Денниса годятся лишь такие вот героические меры.

— Бедный Деннис. — Лидия распустила узел, постояла минуту, глядя на Эшера через зеркало. — Он обычно говорил такие ужасные вещи о других девушках в Самервилле — что они ведут себя, как мужчины, потому что не могут найти себе мужчину, — причем говорил совершенно не думая. Когда я делилась с ним своими планами, он напускал на себя такой снисходительный вид, словно я до тех пор в университете, пока не выйду замуж. «У тебя другая стезя» — это его обычные слова… — Она покачала головой. Справившись с узлом, сняла галстук и повернулась, чтобы надеть его на шею Эшера. — Он так хотел быть героем, но все дело в том, что я никогда не принимала его всерьез.

Эшер взял Лидию за запястье здоровой рукой, когда она поправляла ему воротник.

— Ты, однако, должна согласиться, что он никогда не позволил бы тебе рисковать собой, поехав с ним в Лондон.

— Знаю. — Печаль прошла, и Лидия улыбнулась. — Поэтому-то я и не относилась к нему серьезно. Ему представлялось, что с любой ситуацией способен справиться он один. — Она вздохнула, сосредоточила на несколько мгновений все внимание на булавке, затем поправила мужу галстук. — Ужасно, но я уверена: он впрыснул себе вакцину Блейдона, потому что не мог вынести мысли, что власть, подобная власти Кальвара, достанется кому-то другому.

Они сожгли тела брата Антония и Денниса перед рассветом, использовав в качестве погребального костра дровяной сарай в Пиках. Пламя было голубым и опаляюще горячим. Эшер видел, что Лидия с интересом приглядывается к необычному оттенку пламени, и, помнится, подумал, что она обязательно возьмет это на заметку. Однако после событий сегодняшней ночи Лидия уже не горела желанием повторить опыты Блейдона, пусть даже в лабораторных условиях.

Исидро покинул их, как только вспыхнул костер. К тому времени, когда в Пики прибыла полиция, извещенная пастухами о пожаре, солнце уже встало, а Эшер и Лидия, чумазые, как жестянщики, шли по дороге к станции Принца Райсборо, поддерживая с двух сторон испорченный Блейдоном мотоцикл; широкого пальто Эшера хватало обоим. О пожаре была маленькая заметка на последней странице вечернего выпуска «Дейли мейл», ни словом не упомянувшая о человеческих останках в пепелище.

— Во всяком случае, — продолжила Лидия, отворачиваясь от окна, где алое солнце опускалось на скопище крыш и печных труб, — если идти от противного, Деннис мог бы просто не говорить мне о том, что происходит. Но это бы тоже ничего не изменило, поскольку убийца, дневной охотник (в данном случае сам Деннис) знал меня и желал. Я попалась ему на глаза, когда он следил за Забиякой Джо Дэвисом. А потом он звал меня — во сне. Конечно, он делал это с другими целями, нежели «хорошие вампиры», но… И потом рано или поздно он бы все равно узнал, как делают вампиров, и пришел бы за мной. — Лидия сняла очки и вытерла глаза. — Так что моя неудачная разведка у дома Блейдона на Куин-Энн-стрит всего лишь ускорила события.

Она подняла с кровати пальто Эшера и помогла ему одеться. Вернувшись из Пиков, они проспали почти до полудня. Большую часть оставшегося времени они потратили на перевязку сломанной руки в Мидлсексской больнице. Эшеру следовало бы сразу же вернуться в постель, но оставалось еще одно дело.

— Тебе хочется туда идти? — спросила Лидия.

Эшер взглянул на свое отражение в зеркале. Побритый, умывшийся, он уже не выглядел, как бродяга, но лицо у него было бледным и осунувшимся. Даже из заграничных своих вояжей он никогда не возвращался в таком плачевном состоянии.

— Нет, — сказал он. — Но без Денниса сам он вряд ли представляет какую-либо опасность. И кто-то должен сказать ему. Только, пожалуйста, пообещай мне, что до моего возвращения ты будешь сидеть дома. Хорошо?

Она кивнула. Эшер бросил еще один взгляд на вечереющее небо в окне, успокоив себя мыслью, что, когда станет совсем темно, он будет уже далеко отсюда. Гриппен знал о комнатах Лидии на Брутон-Плейс, но, насколько было известно Эшеру, понятия не имел о Колоннаде Принца Уэльского, 6.

Если, конечно, ему не сказал Исидро.

Пока доктора Мидлсексской больницы цокали и качали головами над его рукой, он попросил Лидию сходить к Ламберту и приобрести еще пять серебряных цепочек. Одна из них теперь была на его шее, остальные — на руках и ногах. Эшер двигался в направлении Оксфорд-стрит. Зажглись газовые фонари — мягкие и желтые в сумерках. Он был уверен, что Лидия тоже надела свое серебро, но сильно сомневался в том, что это поможет, если вампиры решат уничтожить свидетелей.

А он уже не работал на Исидро.

И кто-то должен был сообщить о случившемся Блейдону… И кто-то должен был убедиться, что старый фанатик не возобновит опытов «для блага страны».

Другой вещью, купленной Лидией (хотя он и не просил об этом), был револьвер. Однако вряд ли бы он сейчас понадобился ему.

В сумерках дома Куин-Энн-стрит имели весьма мирный вид. Их высокие узкие окна были освещены. В одном из них двое мужчин играли в шахматы, возле другого задумчиво стояла женщина, обняв за плечи подростка. Будь Эшер вампиром, он бы слышал сейчас каждое их слово.

В доме Блейдона был свет — видимо, в кабинете, располагавшемся на одном этаже с лабораторией и маленькой тюрьмой. Эшер сильно стукнул в дверь, и она подалась под костяшками его пальцев.

— Блейдон! — позвал он, почти не повысив голоса.

Имя еще отдавалось на темной лестнице, но, как тогда, в Оксфорде, Эшер понимал, вслушиваясь в опасную тишину, что в доме кто-то есть. Затем голос Исидро шепнул в мозгу: