Счастливы по-своему - Татьяна Труфанова

— Ты шутишь! — фыркнула она. — Разумеется, никому! Я бы сама тебя взяла. Хочешь, хоть завтра подпишем контракт и поедем на показ!

«Про контракт милая Вероника между тем не забыла», — отметил про себя Богдан. Он отпил глоток андалусского красного из бокала и сказал:

— Я хочу, чтобы мне квартиры показывал Степа.

Риелторша надулась.

— Без обид! — поднял руки Богдан.

— Почему Степа? — Вероника в раздражении стала пилить ножом куриную грудку. — Прогуляться по городу вы и без этого можете. А как риелтор, извини меня, конечно, но я повыше уровнем буду!

Богдан послал ей воздушный поцелуй через стол.

— Без обид.

— Ты хочешь переехать? — кисло спросила Вероника. — Зачем тебе вообще квартира?

— По секрету… — Богдан замолчал и молчал до тех пор, пока Вероника не стала подгонять его:

— Ну, ну! Не скажу никому!

— Я квартиру хочу не для себя, а для Степки.

— О-о! — У Вероники помягчели глаза.

— Хватит ему ютиться в этом пережитке феодализма.

— Какой ты замечательный отец! — таяла Вероника.

— Собственно, поэтому я хочу, чтобы он меня возил.

Вероника задумалась, крутанула пальцем белую кувшинку в майоликовой плошке, украшавшую стол.

— И все равно пусть лучше я буду агентом! Не надо мешать личное и профессиональное.

— Нет, тут понимаешь, какая штука… Я хочу Степе сделать сюрприз. Подарок — он же всегда приятней, когда сюрприз.

— То есть чтобы он показывал тебе квартиры, не зная, что ищет для себя?

— Именно. Как тебе это место, Степа? Что думаешь про планировку, Степа?

— Гениально! — захлопала в ладоши Вероника.

— Единственная загвоздка… — начал Богдан, но его прервало появление на веранде ресторана фигуры в белой форме.

— Здрасте! Здрасте! — Повар почти побежал от двери к их столику, улыбаясь до ушей.

Обедавшие посетители оборачивались и провожали его взглядами — и не только потому, что повара в «Дворянском гнезде» обычно не выходили к гостям. Лицо повара — полное, будто не до конца вылепленное, с глазами навыкате, было с очевидностью «не таким».

— Здравствуй, Леша. — Богдан встал ему навстречу.

Богдан протянул Лешечке, Бориному брату, руку, а тот схватил ее обеими руками, потом выпустил, кинулся обнимать Богдана, но остановился — не знал, как правильно. Тогда Богдан приобнял его.

— Я вчера первый день работал! Целых шесть часов! — взволнованно говорил Лешечка. — Ко мне все хорошо относятся, мне доверяют: морковь доверяют, капусту, картошку, укроп, огурцы…

— Понял, все доверяют. Правильно, так и должно быть.

Краем глаза Богдан заметил, что Вероника смотрит на их обнимающуюся группу с изумлением и некоторой брезгливостью.

— Я аккуратно режу, так же как дома. Сегодня мне ананас резать дали, — поделился Леша.

От дверей зала на Лешу уже строго смотрела администратор. Богдан послал ей улыбку в тридцать два зуба и помахал рукой: все нормально.

— Леш, ты молодчина. Работай и дальше аккуратно, будут тебя ценить. Ну, иди, тебя, наверно, на кухне ждут.

— Да, — согласился Леша.

Он пошел на выход, но через два шага обернулся, вспомнив.

— Спасибо вам! — просиял Леша. — Да, спасибо!

— За что тебе спасибо? — спросила Вероника, когда Богдан вернулся за стол.

— Ум-ум… Я его сюда помощником повара устроил, — жуя бифштекс, ответил Богдан.

— Какой ты умничка! — всплеснула руками Вероника. — Да, трудно таким людям с работой…

Она помолчала немного.

— У меня одна знакомая родила неполноценную девочку… какой ужас! — вполголоса сказала Вероника. — Я когда была беременна, так боялась. Я молилась: только бы ребенок без всяких этих! Не знаю, что бы я сделала, если…

— Не забивай свою очаровательную голову. И мою бесценную голову тоже. К счастью, Леша не твой сын и не мой сын.

Вероника пожала плечами и снова принялась за еду.

— Так, к нашим баранам… или барану? Позвонишь сейчас Степе? — напомнил Богдан. — Обрадуй его, что он будет моим агентом. Только маленькая проблемка, — как можно более легким тоном сказал он, — мы со Степкой на днях чуток поссорились. Это, сама понимаешь, ерунда, как поссорились, так и помиримся, но — кто знает? — он может закочевряжиться: не-е-ет, не хочу-у такого клиента, найди другого…

— У меня не закочевряжится. На меня где сядешь, там и слезешь, — отрезала Вероника.

— Не спорю. Вот ты и поднажми на него слегка! Мягкой кошачьей лапкой.

Вероника, разыгравшись, шлепнула его по руке и мяукнула.

— Позвонишь сейчас?

— Знаешь что? — Она взяла мобильный и встала из-за стола. — Я выйду в зал. Все эти рабочие вопросы — не хочу при тебе.

Богдан предпочел бы слышать все своими ушами, но смирил раздражение.

— Конечно, моя радость! — улыбнулся он.

Бабушка ушла десять минут назад, а Степа, как лег после ее ухода на пол, так и лежал. Сил моральных встать не было. А еще было ужасно стыдно и больно, потому что это ведь он Майю на колени поставил — он, своим упрямством, жалкой попыткой отстоять свое «не хочу»… из которой ничего не вышло. Между тем в его душе это «не хочу» разгорелось только сильней, но теперь надо было стиснуть зубы и проглотить его.

Яся подозрительно затих в беленькой комнате. Степа кое-как поднялся и добрел туда. Ну конечно. Разве мог Быстрый замолчать потому, что разглядывает книжку или беседует с плюшевым кроликом? Ха-ха. Припав к плинтусу, он отдирал обои. Степа даже ничего не сказал ему, только махнул рукой.

Он позвонил Борису и извинился, что вчера его выпроводил.

— Ты, это, в понедельник — да? Придешь?

В понедельник Степа собирался отметить свой день рождения в пивном баре с четверкой друзей, в том числе, как обычно, с Борисом.

— Аск! Даже не думай, что от меня избавишься.

— Заметано.

Только смолк голос Борьки — позвонила Вероника. С начальницей состоялся совершенно неожиданный разговор. Да, огорошила его Вероника… Он стал упираться — в ход пошли угрозы, уговоры, снова угрозы… Через пятнадцать минут Степа положил трубку и бухнулся на стул с таким чувством, будто его переехал каток. Из груди сипло, как из сдутого шарика, вышло нецензурное шипение.

Яся отозвался ревом.

— Извини, Быстрый, не сдержался. Что? Что ты хочешь? Что там это, на очереди? Жратва и сон. Щас. Пюрешечку. Шлеп. Бум. Вкусно? Слава богу. Шлеп. А мы утремся. Эх, Степаныч, мне бы сейчас полежать навзничь. Часов сто. Понимаешь, у? И чтоб меня не трогали. Э-эх, Степаныч! Разве пострадаешь с тобой? Не. Наелся? Славно. Пошли на воздух. Ох…