Апокалипсис Нонетот, или Первый среди сиквелов - Джаспер Ффорде

— Вы бы не поняли.

Я пригвоздила его своим лучшим взглядом из серии «сынок, у тебя большие неприятности».

— Ты удивишься, сколько всего я могу понять.

— Ладно. — Он набрал побольше воздуху. — Вы слышали, что Хроностража сейчас использует технологию путешествий во времени на основе почти точного знания, что она изобретена в будущем?

— Принцип я улавливаю, — осторожно ответила я, по-прежнему не понимая, как можно использовать то, что еще не изобретено.

— Как ни странно, — объяснил Пятница, — принцип разумный. Многие вещи происходят только потому, что забавная человеческая склонность к предвзятым мнениям изменяет результат. Проще говоря, если мы убедим себя, что нечто возможно, оно становится таковым. Это называется шредингеровским принципом «Ночной лихорадки».

— Не понимаю.

— Это несложно. Если ты отправляешься смотреть «Лихорадку субботнего вечера»,[68]ожидая словить кайф, то все будет зашибись. Однако если ты рассчитываешь увидеть какую-нибудь фигню, то тоже так и будет. Таким образом, «Лихорадка субботнего вечера» может существовать в двух взаимно противоположных состояниях одновременно, исключительно за счет веса наших ожиданий. Из этого принципа мы можем логически вывести, что любыми противоположными состояниями можно управлять посредством человеческих ожиданий — даже, как в случае с ретродефицитной инженерией, применением в настоящем времени технологии, изобретенной в будущем.

— По-моему, я понимаю, — сказал Лондэн. — Это работает в отношении любого фильма с Джоном Траволтой?

— Только с теми, где наличествует актерская игра, — ответил Пятница, — типа «Криминального чтива» или «Без лица». «Поле битвы — Земля» не катит, потому что фильм дрянь независимо от того, насколько ты собираешься его полюбить, а «Достать коротышку» не годится, потому что на тебя будут сильно давить, чтобы он тебе не понравился независимо от любых предвзятых мнений.

— Красивый принцип, — с восхищением сказала я. — Твой?

— К сожалению, нет, — улыбнулся Пятница. — Как бы мне ни хотелось его присвоить, честь принадлежит интеллекту, далеко превосходящему мой, — Вторник. Далеко пойдешь, сестренка.

Вторник поежилась от радости, получив комплимент от старшего брата, но реального смысла во всем этом по-прежнему не было.

— Так какое же отношение это имеет к Майкрофту и путешествиям во времени?

— Самое прямое, — ответил Пятница. — Чудовищно сложные технологии, используемые Хроностражей для питания временных двигателеи, противоречат одному базовому принципу, лежащему в основе науки: беспорядок всегда остается прежним либо увеличивается. Проще говоря, можно сунуть свинью в машину, чтобы получить сосиску, но нельзя сунуть в машину сосиску, чтобы получить свинью. Это второй закон термодинамики. Одно из самых устойчивых приобретений нашего понимания физического мира. Нельзя повернуть вспять стрелу времени, чтобы сделать что-то неслучившимся — например, вернуть омлет в исходное состояние или отменить историческое событие.

— Рецепт возвратного омлета, — пробормотала я, внезапно припоминая семейный ужин времен истории с «Джен Эйр». — Он писал его на салфетке, а Полли заставила его остановиться. Они еще поспорили — вот так я это помню.

— Правильно, — сказал Пятница. — Рецепт на самом деле был уравнением, показывавшим, как можно изменить второй закон термодинамики, чтобы сделать возможной обратимость стрелы времени. Чтобы можно было распечь пирог с почти захватывающей дух простотой. Рецепт возвратного омлета лежит в основе обращения потока времени — без него путешествий во времени не существует!

— То есть, — медленно произнесла я, — вся способность Хроностражи передвигаться во времени зиждется на обретении ими рецепта?

— В том-то и дело, мам.

— Так где же он? — спросил Лондэн. — С точки зрения логики он должен все еще существовать, или вероятность путешествий во времени падает до нуля. Поскольку твое будущее «я» всего двадцать минут назад заглянуло к нам с завуалированными угрозами, остается шанс, что он будет открыт за некоторое время до Конца Времен — где-то в течение ближайших сорока восьми часов.

— Верно, — сказал Пятница. — Этим-то мы с Полли и занимались последние две недели — пытались найти, куда Майкрофт его положил. Как только я получу рецепт, я смогу его уничтожить: вероятность путешествий во времени падает до нуля, и для Хроностражи звучит «Спокойной ночи, Вена».[69]

— Зачем это тебе?

— Чем меньше ты знаешь, мам, тем лучше.

— Говорят, ты опасный исторический фундаменталист, — добавила я осторожно, — временной террорист.

— Им и положено так говорить. С тем Пятницей, с которым ты общалась, все в порядке. Он выполняет приказы, но не знает того, что знаю я. Если бы знал, сам бы пытался уничтожить рецепт, так же как я. Стандартная Историческая Линия — чушь собачья, они всего лишь пытаются защитить свои дутые темпоральные кресла.

— Откуда ты знаешь?

— Я становлюсь генеральным директором в тридцать шесть. За год до пенсии, в семьдесят восемь, меня вводят в Звездную палату Хроностражи — правящую элиту. И вот там я узнаю нечто столь ужасное, что, если это станет достоянием общественности, контора накроется в одно мгновение. А временной бизнес приносит минимум шестьсот миллиардов в год.

Пятница кивнул и перевел дух.

— Кто-нибудь заметил, что короткие периоды внимания порождают у населения определенную вялость?

— А то, — отозвалась я, закатывая глаза и думая о бесконечном падении Читометра. — Никто больше не читает книг — предпочитают отупляющее созерцание легкоусвояемого телемусора и сплетни про знаменитостей.

— Именно, — подхватил Пятница. — Дальновидность размылась. Мы не способны заглянуть дальше чем на полгода вперед, краткосрочность, как по волшебству, отодвигает нашу цель. Но дело в том, что так быть не должно — тому есть причина. Временные двигатели не просто потребляют огромные количества энергии — они работают от времени. Не в смысле пунктуальности, а от самого времени. Временной скачок даже на несколько минут требует бесконечно малого количества отвлеченного понятия. Не твердого вещества времени, но мягкого, за счет которого факты прочно держатся в маленьком коконе длящегося события — Настоящем.

— О-о-о-ох! — выдохнула Вторник, первой уловившая суть. — Они подтачивали Настоящее!

— Именно, сестренка. — Пятница откинул волосы со лба. — Короткое Настоящее есть прямой результат бездумного хищничества Временной промышленности. Если Хроностража продолжит в том же духе, через несколько лет Настоящего вообще не останется и мир погрузится в темную эпоху вечной неопределенности.