Инквизиtor - Елизавета Домина

отца, что сердце Апостола сжалось, едва сдержав слёзы, произнёс:

― И тебе не хворать, Макар. Ты по делу или заскучал?

― Без надобности к тебе бы не явился. Мирон где? ― знахарь с упрёком смотрел на брата.

Пётр взял ручку со стола написал с одной стороны записи «Макар»

― О, это многое объясняет! Я вот тут сижу, пытаюсь ребус разгадать. И никак не лезет у меня в схему эту, с какого бока ты здесь затерялся? Не уж-то зависть, братишка? ― лицо Петра постепенно серело от нахлынувших эмоций. Лопатки задёргались, оповещая близость раскрытия крыльев.

Громкий треск молнии прервал беседу, наполняя помещение синим светом. Макар, прочувствовав пробуждение Тени Апостола, поднялся, скомандовав «Сидеть»! Пётр ощутил, как тело его обмякло, безвольными плетьми опустились руки, занемели ноги, лишь голова сохранила способность к движению. Знахарь снял плащ, расположив его на спинке стула, подошёл к брату. Рукой за подбородок повернул лицо Петра так, чтобы их глаза встретились.

― Ты забываешь о праве первородности! Слушай меня! ― Макар вытянул указательный палец. ― То, что ты много лет в дочь свою за границу энергию ведьм закачиваешь ‒ это повод тебя сейчас прям тут упаковать и сдать, как иноагента. Думаешь, у меня связей не хватит для этого? У нас в роду до тебя крылатых не было…

― Считай это благословлением небес! ― не смотря на беспомощность, съязвил Пётр.

― Ты думаешь, я не знаю, как ты по молодости на наркотики подсадил половину из тех, за кем следить должен был, сдавал их в аренду? Скольким детям родиться не дал, девок молодых пускал по кругу заказчиков своих. Ты же, когда в город уехал, я думал, опомнишься, вернёшься в дом отчий, родителей навещать будешь. А ты в дурь попёр, против своих же встал. ― Несмотря на физическое превосходство, голос Макара в волнении смягчился. ― Пётр, скажи мне, что с тобой не так? Как ты превратился в это всё?

― Ты меня в это превратил! ― Апостол отвернулся. ― Тогда на озере, когда в Каина и Авеля поиграть решил ‒ утопить меня. Ты же в спину меня толкнул, зная, что плавать я не умею. Чем я тебе-то в детстве не угодил? Сейчас, да, понимаю, можешь предъявить. Но тогда-то что? Крылатый? Позор семьи? Не виноват я, что таким родился….

― Кто тебя толкнул? ― Макар схватил Петра за грудки, тряся с силой. Перешёл на крик. ― Кто тебя, сука, толкнул. ― Занёс ладонь в готовности ударить брата по щеке.

― Ты! ― в глазах Апостола заблестели слёзы.

― Я тебя больше жизни любил! В воду прыгнул, на себе вытащил. И я тебя толкнул? Я как увидел, что Веня этот скинул тебя с пирса, бежал и молил, только бы успеть. И я тебя толкнул? У тебя, в твоей башке тупой, как сложиться такое могло? ― Макар убрал руки от Петра. ― Почему ты не можешь жить с миром в душе? Что же вы за люди такие, то у вас «Чужой против Хищника», то «Годзила против Конга», как вы живёте-то с этим постоянным дерьмищем внутри? Болезнь души, наверно такая, сталкивать постоянно что-то. ― Макар махнул рукой. ― Вольно!

Знахарь сел за стол, склонив голову на ладонь. Апостол почувствовал, как тело его вновь наполняется энергией силы, иннервация налаживается, восстанавливая организм.

― Послушай, брат. Я, может, и сука, в этом ты прав, частично, но не тварь! Мирона я задержал, чтобы он дров не наломал. Да, его потрепали ребята, но пойми, проще так ему будет пережить расставание. Вычислить мне надо было, кто стоит за всем этим, только вот не думал я, что ты замешан. ― Пётр порвал листок с записями, сжав пальцы рук в замок вытянул вперёд ладони, разминая. Снова закурил.

― А что ж не думал, ежели я тебя топил в детстве, сейчас-то самое оно начать с меня поиски врага.

В кабинет, сверкая от ярости, ворвался Егерь.

― Где Мирон? ― стальным голосом пронзил пространство.

― Привет, лысый! В очередь становись, сегодня по мою душу ты не первый, ― Пётр развёл руки в стороны.

― Егор, тут он. Присядь, решаем, ― повернувшись спиной к брату, знахарь отодвинул стул от стола.

― Не надо ничего решать, долг за тобой, Апостол! Душа за душу. Ключи давай.

― А вы это… ― показывая поочередно пальцем на мужчин, ― вместе что ли? ― уточнил Пётр. ― Осталось только Одина с псами дождаться. Тоже ваш?

― Слышь, Апостол Пётр, ты не юли, не бессмертный вроде. Сам видел, по воде не ходишь! ― Егор подошёл к столу. ― Ключи! ― протянул вперёд раскрытую ладонь.

― Не могу я его отпустить сейчас, дело есть одно. Не люблю гештальты оставлять открытые. А тут вроде бы как картинка сложилась. Подсобите, братья. Хоть и нет доверия мне после всего, но исправить-то дайте возможность.

Мужчины сели за стол переговоров. Ненастье за окном стихло.

― Георгий, доброй ночи. Это Пётр Сергеевич. К вам в клинику Мирона привезёт через час Егор, госпитализация нужна! ― завершив разговор по телефону, Апостол протянул ключи Егерю. ― В триста пятом он. Дождись, когда мы втроём покинем отдел, и сразу вези его по этому адресу, вас ждут. ― Записал адрес клиники. ― Пока не выйдем, жди в машине.

Егерь кивнул в знак согласия, забрал ключи, покинул кабинет.

― Макар, прости меня! Спасибо, что согласились.

― Петь, ну ты же не дурак, вроде. Как мог-то в отдел племянника Вени на работу принять?

― Да так же, наверно, как и поверить Вене когда-то, что он может ближе брата родного быть, ― Пётр виновато опустил глаза.

― Вызывай Вадима этого, поехали, что время даром терять.

Вадим, взбудораженный адреналиновым драйвом, вошёл в кабинет начальника. Не заметив сидящего на диване Макара, выпалил:

― Пётр Сергеевич, вот рапорты о задержании, протокол допроса, документы задержанного.

― Спасибо, Вадим, за хорошую службу. Как у дяди дела? ― сложив в ящик стола бумаги, Апостол достал средства для прослушивания.

― Спасибо, хорошо, привет вам передаёт всегда.

― Ты присаживайся, мы сейчас с тобой вместе ему привет поедем передавать.

Вадим занервничал, меняясь в лице.

― Так поздно, вроде, спит он, наверно, ― почувствовав сухость во рту, промямлил.

― А ты не волнуйся, и ты спать будешь, мы ненадолго, ― Апостол надвигался на подчинённого.

Макар поднялся, подойдя сзади к