Готорн - Кэрол Гудман

он увидел королеву фейри в процессе купания. Он встал на колени и умолял её выйти за него замуж. Она согласилась, но при одном условии…

— В этих историях всегда есть условие.

Манон пожала плечами и постучала себя по лбу.

— Можно любить глазами и сердцем, но жениться следует умом. Королева фейри сказала, что выйдет замуж за Годфри, если он позволит ей оставить у себя семь служанок, и никогда не будет беспокоить её во время купания в шабаш. Конечно, он согласился, и в тот же день они поженились. Когда они проснулись утром, на излучине реки, где они встретились, возвышался огромный замок — тот самый, который вы видите сейчас, замок Боулион, созданный волшебством фейри. Годфри был вне себя от радости и полюбил ещё сильнее свою королеву, которая сделала его самым богатым рыцарем в стране.

— Они были очень счастливы… пока их первый ребенок не родился с рыбьей чешуей. Это было удивительно, но поскольку в остальном ребёнок был здоров, Годфри решил любить его, как и свою королеву. Все было хорошо, пока не родился второй ребёнок с хвостом. Это не было чем-то неслыханным — мой двоюродный брат Гилберт родился с хвостом, как рассказывала мне бабушка — и Годфри решил не обращать внимания на хвост своего сына. Но теперь люди начали шептаться, что в королеве было нечто странное, и Годфри начал задаваться вопросом, почему он никогда не должен видеть её во время воскресных купаний. Наконец, когда у них родился третий ребенок с крыльями…

— Крыльями? — я не могла не спросить.

— Маленькие, как у летучей мыши… тогда Годфри решил рискнуть навлечь на себя гнев жены и пошпионить за ней в шабаш. И там он увидел, что по воскресеньям она снова принимает свой первоначальный облик — женщина выше пояса, змея ниже и с огромными крыльями, как у летучей мыши. Конечно же, Годфри был в ужасе…

— Почему? Она подарила ему замок! Он должен был понять, что она не обычный человек. Если бы он действительно любил её, то не возражал бы против крыльев… или змеиного хвоста.

Манон уставилась на меня.

— Возможно, мадемуазель, но мужчины непостоянны. Годфри приказал ей покинуть замок. Она пришла в ярость, напомнила ему, что это её замок и приказала ему уйти. Он так и сделал, но собрал армию и вернулся, чтобы осадить замок. У королевы и её служанок осталось лишь несколько верных им рыцарей и оруженосцев. Они выдерживали осаду сколько могли, но когда, наконец, армия Годфри атаковала внешние стены и достигла внутреннего двора, королева и её служанки убежали в самую высокую башню и семь служанок сбросились оттуда, разбившись на смерть, чтобы не быть захваченными людьми Годфри. Что касается королевы, то она улетела в ночь, поклявшись отомстить дому Годфри и всем мужчинам человеческого рода.

— С тех пор всех, кто жил в замке, постигла ужасная участь. Говорят, что души мёртвых служанок охраняют подъёмные мосты. Моя бабушка называет их белыми дамами. Они прячутся в узких местах, оврагах, мостах, бродах, и пытаются танцевать с каждым, кто проходит мимо. Если вы откажетесь танцевать с ними, они сбросят вас с парапета, но если вы станцуете с ними, они будут танцевать с вами до смерти. Послушайте… — Манон склонила голову к открытому окну. — Сейчас вы услышите, как плачет королева Фейри!

Я прислушалась и действительно услышала низкий, пронзительный стон, от которого волосы у меня на затылке встали дыбом.

— Это просто ветер, — сказала я. — А то, что вы мне рассказали, — просто история. Мои друзья встретят меня в замке. Вы видели каких-нибудь незнакомцев в последнее время?

— Только американского учителя в твидовых панталонах и с рюкзаком.

— Его звали Руперт Беллоуз? — взволнованно спросила я.

— Это ваш Валанкур, мисс? Он выглядел… прошу прощения… немного староватым для вас.

— Нет, он не мой Валанкур, Манон. Он мой учитель. Ты знаешь, куда он пошёл?

Она пожала плечами.

— Он сказал, что гуляет. Я предупредила его держаться подальше от замка, но он только посмеялся. Будем надеяться, что ваш Валанкур не совершил той же ошибки.

— Боюсь, они оба ушли в замок, — сказала я. — И я должна встретиться с ними.

— Но я должна запереть дверь после того, как уйду. Если я этого не сделаю, госпожа Бертело побьёт меня!

— Но если я этого не сделаю, то потеряюсь, как Эмили Сент Обер в Удольфских тайнах.

Манон перевела взгляд с бледного лица Хелен на моё. Я чувствовала себя виноватой за то, что воспользовалась её любовью к готическим романам и навлеку на неё гнев мадам Бертело, но мне нужно было найти мистера Беллоуза, Рэйвена и Марлина.

— Я должна запереть дверь, мадемуазель, — сказала она серьёзно.

У меня упало сердце. Но тут Манон полезла в карман фартука и достала большой железный ключ.

— Но госпожа Бертело не сказала, что я не могу дать вам запасной ключ. Найдите своего Валанкура, мадемуазель, но остерегайтесь белых дам в замке и королевы змей Арсинои.

Когда Манон ушла, я попыталась разбудить Хелен, чтобы она поела бульона, но она застонала и отвернулась от света. Я накрыла её одеялом и выключила свет в комнате. Потом я подождала, пока в гостинице не стало совсем тихо. Я не хотела, чтобы Манон попала в беду. Она дала мне необходимую информацию. Арсиноя, должно быть, имя третьего стража. Каким-то образом история змеиной королевы выросла вокруг неё, возможно, чтобы держать людей подальше от замка, где был спрятан третий сосуд. Я не боялась ни её, ни белых дам, ни одной глупой легенды. Но тогда почему Рэйвен и Марлин не пришли за нами, если они следили за нами из Парижа? И где Руперт Беллоуз, если он приехал сюда несколько недель назад? Мне придётся сходить и поискать их в замке. За полчаса до полуночи я воспользовалась ключом Манон.

Манон неохотно объяснила мне, как добраться до замка. Мне пришлось идти вдоль реки мимо святилища Святой Элеоноры, покровительницы горничных, брошенных жён и заблудших путников, и подниматься по лестнице к первому подъёмному мосту. Подойдя к подъёмному мосту, я услышала тихий стон, от которого волосы у меня на затылке встали дыбом. «Это просто ветер», — сказала я себе. Но когда я добралась до святилища Святой Элеоноры, то с радостью увидела, что там горит свеча. Я остановилась, чтобы заглянуть в нишу, и обнаружила, что смотрю в огромные миндалевидные глаза, всё, что осталось от средневекового изображения лица святой. Казалось, они заглядывают мне прямо в душу.

Мама не воспитывала меня ни в