Невеста Моцарта - Елена Лабрус

— Я предупредил.

— Ну почему? — захныкала она.

Господи, малыш, ну что тебе сказать? Как объяснить, сладкая моя, что я же тебя больше не отпущу, если попробую. Честное слово, сначала я даже не думал о тебе как о женщине, не собирался и притрагиваться. Но потом что-то пошло не так. Потом ты вернулась, и, тихо шурша шифером, у меня потекла крыша.

И меня уже не спасти. Но у тебя ещё есть время, есть шанс подумать и отказаться. Ещё есть. Потому что потом, я точно знаю, у меня на пол шишечки не получится. Потом ты будешь одна, моя и только моя. Ты не сможешь ходить, ты охрипнешь орать, ты будешь умолять меня не останавливаться или, наоборот, наконец остановиться, но я не буду тебя слушать. Я не отдам тебя никому. Не передумаю. Не отпущу. Не позволю. Потому что я долбанный однолюб, а не бабник. Грёбаный влюблённый мужик, готовый на всё ради тебя. И сраный собственник, способный убить за свою женщину не дрогнув. Но я буду сопротивляться сколько могу этому желанию и дам тебе выбор пока есть шанс, что я всё же залатаю чёртову крышу и не дам себе забыть, что тебе восемнадцать, а мне уже сорок.

— Потому что ты пожалеешь об этом, когда протрезвеешь, — ответил я, подавив вздох. — А ты пьяна.

— Ну и что? — она села и обвила мою шею руками. — Не любишь пьяных баб?

Я неопределённо пожал плечами. Не настолько, чтобы меня остановил глоток шампанского. Но воспользоваться этим я бы себе ни при каких условиях не позволил.

— Ты кажешься себе смелой, но на самом деле готова навредить сама себе, лишь бы доказать, что ты лучше. Это всего лишь ревность, детка. Но тебе ничего никому не надо доказывать, — отцепил я непослушную вредину от себя, как плющ от стены, и убрал её руки под одеяло.

— Ты думаешь это из-за неё? — сверлила она меня глазами. — Думаешь из-за Сашки, да?

— Уверен. Спокойной ночи!

Я чмокнул бархатную щёчку, преодолел спасительные метры до ванной и закрыл дверь.

— Сергей! — Женька кинулась следом, едва я вышел. Подёргала ручку. Забарабанила кулаками. — Чёрт побери! Моцарт! Открой сейчас же!

— Утром поговорим! — крикнул я.

— Нет, поговори со мной сейчас!

Сейчас мне пиздец как нужен ледяной душ, а не разговоры. Если я срочно не избавлюсь от невыносимого напряжения в яйцах, завтра не смогу ходить.

Только кого беспокоило что надо мне: на тумбочке зазвонил телефон. И Женька услышала.

— Ну беги, беги к ней! Беги! Это же Сашка, — не спрашивала она, обвиняла.

Дьявол! Я стукнулся затылком в дверь и только что вспомнил почему до сих пор не женился. И почему так хотел, чтобы это был брак по договору. Как же я ненавижу все эти претензии, обиды, ревность, недоверие, выяснение отношений! Как же я от этого отвык!

И да, это была её сестра. Она звонила пока мы были на Набережной, но я не ответил. И вот опять.

— Откуда ты знаешь? — хмуро спросил я.

— Не у одного тебя музыкальный слух, — хмыкнула она. — Я слышала Турецкий марш, когда ты говорил ей, что заказал номер в гостинице.

— Я сам ей звонил, неправда.

— Ты не дозвонился, и она тут же перезвонила.

Чёрт! Я этого даже не запомнил. Но слушать Рондо в турецком стиле, как было бы назвать правильнее, эхом перкуссии звенящее в стенах ванной, больше не было сил, и я пошёл за телефоном.

— Я перезвоню, — едва прошло соединение, сказал я. Александру это не остановило. Пришлось перебить и рявкнуть: — Я сказал перезвоню! — и повесил трубку.

Просто пиздец какой-то! Я даже отключил звук телефона, подозревая, что она не успокоится. И с чего я решил, что она не будет закатывать истерик, не захочет большего и вообще ей нужен секс без обязательств и заморочек?

Я чуть гланды не проглотил, когда она назвала меня «милый». И разговор в аэропорту после этого был коротким и жёстким: «На этом всё. Не смей. Забудь». Но похоже «секс без обязательств с сестрой невесты» — это зловонная бомба, которую я сам себе подложил и сам же на ней подорвался. А Женька сработала детонатором. Проклятье!

Я вернулся в ванную.

— Жень!

Но сквозь закрытую дверь услышал только как её выворачивает в туалете.

О, чёрт! Малыш! Набрав в стакан воды, я поспешил к ней.

С красными глазами, бледная, Женька сидела на полу в туалете. Я опустился рядом.

— Держи!

Она кивнула, сделала пару глотков.

— Прости, — прохрипела осипшим обожжённым кислотой горлом.

— За что? — подтянув к себе за шею, поцеловал её в макушку.

— За ревность. Я больше не буду. Если надо, езжай. Я ничего не скажу.

— А если нет? — улыбнулся я. — Если всё, что мне надо, здесь, — я легонько толкнул её плечом.

Она усмехнулась.

— Это глупо, знаю, — закивала она. — Но ты, чёртов всезнайка, прав: Сашка так бесилась за столом после разговора с тобой, что я почувствовала вкус победы. Ты же сказал: выбирай или я, или она. А я хочу, чтобы я.

— Я сказал это со зла, малыш, — выдохнул я. — И злился я не на тебя, на себя. Что в кой-веки был так недальновиден. Я даже не подумал, что это станет проблемой. Клянусь, я не хотел делать тебе больно. Не хотел вставать между тобой и сестрой.

— Понимаю. Я не имела права на эту ревность. Ведь ты мне ничего не обещал. Ты сказал, что тебе на хер всё это не надо: сцены, сложности и сования носа в твои дела. Я помню. Я больше не буду. Можешь встречаться с кем хочешь.

— О, спасибо за разрешение, — я усмехнулся. — Но, прости, детка, если мне надо будет с кем-то встретится, я встречусь. И спрашивать не буду. Если надо позвонить или ответить — позвоню и отвечу. И даже если понадобится встретится с твоей сестрой, я тоже это сделаю. Не потому, что она твоя сестра или я хочу тебя наказать, а потому, что так надо. Просто верь мне. Иначе ничего не получится. Не секс двигает отношения. Не в моём случае.

Не в моём.

И я не мог ей этого сказать, но не просто так ходил с ней в институт и по магазинам. Брал её на работу и спал в одной постели. Я должен был понять смогу ли. Хочу ли. Не ошибся ли. Потому что с ней я до устрачки боялся двух вещей. Что это нереализованный отцовский инстинкт. Такой же есть? Из-за него я же мог привязаться к этой девочке? Это раз.

И ещё больше я боялся разочароваться. Это два.

Нас разделала пропасть в двадцать с лишним лет, но меня смущала не малолетка в постели, в конце концов она совершеннолетняя, просто секс — последнее с чем бы я стал заморачиваться в принципе. С ним всё будет в порядке, уверен. Вот только мне давно мало одних инстинктов. В женщине, что я назвал бы своей, меня куда больше привлекают ум, а не грудь. Как бы сладко с ней ни кувыркалось, этого недостаточно. Если с ней не о чем поговорить, это меня отворотит куда быстрее, чем возможность иметь её в любое время дня и ночи. Давно ушло то время, когда мне было интересно только это. Как раз лет двадцать назад. Так стоит ли начинать и давать этой славной девочке обещания, что я не смогу сдержать, и надежды, которым не суждено сбыться. Разбить ей сердце — не входило в мои планы. И до сих пор не входит.