Унесенные ветрами надежд - Елена Сантьяго

Элизабет показалось, что Анну вполне устроило то, что Джордж принес ей свои извинения и уехал. Бледная, погруженная в себя, она сидела на веранде с вышиванием на коленях. Правда, рукоделие не могло отвлечь ее, потому что у нее слишком сильно дрожали пальцы. Когда Элизабет подошла к ней, она подняла на нее глаза, окруженные темными тенями, и глухо произнесла:

– Что бы там ни произошло, я уверена, что вины Силии тут нет!

«Эта девушка действительно ни в чем не виновата, – тут же мысленно согласилась с ней Элизабет. – Вина исключительно моя. Я не должна была прогонять его».

Анна, как будто прочитав мысли Элизабет, энергично покачала головой, но не решилась что-либо сказать, потому что ее мачеха сидела рядом с ней. Леди Гэрриет поддержала Анну:

– Силия такая милая и богобоязненная девочка!

Перед мысленным взором Элизабет возникла картина: ноги, отбивающие такт по земле, залитые лунным светом тела, одно из которых испачкано кровью жертвенного животного. Затем все это исчезло и осталось какое-то странное замешательство, с которым Элизабет не могла справиться. Она устало прислонилась к колонне, в тени которой прошлой ночью Фелисити прощалась со своим капитаном. «Эйндховен» вышел в море сразу же на рассвете, приблизительно в то время, когда надзиратель нашел Роберта. Вандемеер, как и остальные капитаны голландских торговых кораблей, хотел до своего окончательного отплытия стать на якорь в гавани Бриджтауна и набрать как можно больше товаров.

Вандемеер ничего не мог знать об убийстве, что делало его отъезд еще болезненнее для Фелисити, потому что ей, как она с горьким плачем призналась, сейчас как никогда была нужна его поддержка. При этом она ни в коем случае не оплакивала Роберта, даже из сочувствия к Элизабет, поскольку знала, что траур кузины был весьма умеренным. Ее же личное горе, скорее всего, было вызвано тем обстоятельством, что она осознавала всю серьезность неумолимо надвигающихся перемен. Фелисити, конечно, понимала, что такие переломные моменты находятся за пределами влияния кого-либо из них. Короче говоря, она испытывала безграничный страх перед будущим. Война уже однажды отняла у Фелисити все, что она любила, оставив ей лишь оскверненные тело и душу. Она спряталась в спальне Анны, где сидела в гамаке с непроницаемым выражением лица. Вытянув руку, она время от времени отталкивалась от стены, чем приводила гамак в раскачивающееся движение.

В какой-то момент Марта тоже позволила увести себя от смертного одра и уложить в постель. Леди Гэрриет приготовила для нее питье, в которое добавила лауданум[19], после чего Марта вскоре стала спокойнее.

Леди Гэрриет сидела возле нее, держа за руку, пока та не уснула. Марта не сопротивлялась. Ввиду такого ужасного события ее ненависть к Норингэмам, казалось, уже не имела никакого значения.

Сразу же после обеда на плантацию прибыл Дункан Хайнес со своим первым помощником Джоном Иверсом. Леди Гэрриет приказала приготовить им обед и подать напитки, пока Дункан будет беседовать с Уильямом Норингэмом и Джереми Уинстоном.

Элизабет старалась не смотреть в сторону мужчин, однако она все время чувствовала на себе беспокойные взгляды Дункана. Ей было понятно, что он просто горел желанием поговорить с ней о том, что здесь произошло. Однако она не знала, что должна сказать ему. Чувство вины одолевало молодую женщину, стоило ей всего лишь посмотреть на него.

Когда тени стали длиннее, Уильям Норингэм приказал своим слугам завернуть тело Роберта в саван и отвезти его на повозке в Бриджтаун. Ему не хотелось дольше хранить в своем доме мертвеца. Отпевание все равно нужно было проводить на следующий день, и при такой погоде затягивать с этим было нельзя.

Едва лишь повозка выехала со двора, как одна из поисковых групп вернулась в Саммер-Хилл. В ее составе были Бенджамин Саттон и двое долговых работников. Потные, исцарапанные ветками, с красными от долгой ходьбы по бездорожью лицами, они выглядели крайне уставшими. Обе собаки, которые были у них с собой, натягивали поводки. Вывалив языки, животные учащенно дышали, а их бока ходили ходуном от жары. Саттон приказным тоном потребовал воды. Один из двоих слуг толкал перед собой девушку со связанными руками. Они нашли Силию.

Вид у нее был страшный, лицо разбито и изранено, а ноги кровоточили от укусов собак. Когда слуга толкнул ее на площадку перед господским домом, она лишь с трудом удержалась на ногах. Ее растрепанные волосы прядями свисали на лицо, а глаза расширились от страха и боли.

– Это была не я! – дрожащим голосом воскликнула мулатка. Но ее едва можно было услышать, потому что губы девушки распухли от побоев, а из носа текла кровь.

Саттон издевательски рассмеялся:

– Прибереги дыхание для криков, потому что вон с той стороны уже идет Данмор.

И действительно, к ним подошел Гарольд Данмор, тоже уставший и потный, как и двое других мужчин из его поисковой группы.

Он сразу же подозвал к себе надзирателя Норингэмов.

– Привяжи эту проститутку вон к тому дереву. А затем бей ее, пока не сдохнет!

Надсмотрщик сглотнул слюну и неуверенно посмотрел по сторонам. Тогда Гарольд Данмор сам приступил к делу. Он схватил мулатку и за волосы потащил ее к пальме, где умелыми движениями привязал к дереву. Она не могла сопротивляться его дикой силе и лишь с рыданиями опустилась на колени и сжалась в комок.

– Умоляю вас! Я же этого не делала!

Он выдернул из-за пояса плеть и со свистом обрушил ее на девушку. Громкие крики Силии заставили жильцов и гостей господского дома выскочить на площадку. Элизабет оказалась быстрее, чем другие, и сразу сообразила, что нужно делать. Слишком свежи и ярки были воспоминания о том, как он избивал Деирдре, поэтому ей казалось, что сама судьба требует от нее теперь любой ценой предотвратить то, что могло повториться вновь. Не колеблясь, Элизабет бросилась на своего свекра и отвела его плеть в сторону.

Гарольд отреагировал, как человек, которого охватило безумие, – позже он пытался оправдать это тем, что не понял, что это была именно она, что он якобы просто хотел отбиться от какого-то нападавшего человека.

Издав громкий вопль, он одним-единственным ударом кулака сбил Элизабет с ног. Она упала в пыль, схватившись за живот. Удар попал ей в диафрагму, и она не могла дышать. В следующее мгновение в глазах у нее потемнело, и Элизабет утратила способность сознательно воспринимать окружающую действительность. Откуда-то доносились крики женщин: Анны, Фелисити и леди Гэрриет. Словно сквозь туман, Элизабет видела, как Дункан с диким криком набросился на ее свекра и повалил его на землю. Когда Гарольд, сидя на земле, схватился за свой кинжал, Дункан вытащил пистолет и взвел курок.

– Только попытайся!

Уильям, увидев, как Элизабет жадно хватает ртом воздух и стонет, пытаясь сделать вдох, наклонился к ней со словами:

– О, Боже всемогущий, Элизабет! – А потом поднял ее на руки и понес к дому. Через плечо он бросил Гарольду: – Если вы еще раз притронетесь к моей собственности, я вызову вас на дуэль.