Врата войны - Роман Буревой

— Теперь, крошка, слушай меня и постарайся понять. Хватит торчать на бачке в аэропорту. Есть места получше. Неужели тебе не надоели здешние ароматизаторы? Иди домой! — он ухватил ее за башмак и поднял в воздух. — Дом у тебя есть. И там тебя ждут. Мне — не ври.

— Ты кто? — взвизгнула она в ужасе.

— Виндекс. Слышала про таких? Наверняка не только слышала, но и общалась, когда тебя выставляли из мужского туалета.

— А, суперы! Так бы и шпрехал. Виндексы, они ж не люди. То-то ты ничего не можешь.

Как раз по этой части у него не было никаких отклонений. А слухи о виндексах пошли оттого, что у «защитников» слишком часто бывают посмертные дети. По объективным причинам. Но ничего этого девчонке он объяснять не стал.

— Я тебя сейчас отпущу, my angel, и ты полетишь домой. Как на крылышках.

Он перевернул ее и поставил на крышку унитаза. Девчонка явно присмирела после этого кувырканья и смотрела на Поля почти заискивающе.

— Послушай, неужели ты меня не узнаешь? — Поль наклонился к ней. — Вглядись внимательней. Ну!

На губах ее появилась улыбка. Смущенная, смятая.

— Что — ну?

— Я — Виктор Ланьер.

Девчонка ахнула. Положила руку на голый живот.

— Ох, черт! Сам Ланьер? Из «Дельта-иьюз»?

— Ну да. Узнала наконец?

— Куда ж ты исчез? Все лето не было. Дура какая-то там шпрехает всякую хрень. А ты, ты всегда... «inside my mind». Где ты был?

— За вратами порталил все лето.

— Ого! И как там?

— Да хреновато. Но здесь еще хуже. Дышать нечем. Жизнь пикселит!

— А то! Я всем спикаю, что здесь хрень усерная. Проспикаешь нам, что реалти, а что лжа у дикарей?

— Если выберусь из этого туалета.

— Что? Сильно припекло?

— А то! Я там такое надыбал...

Девчонка не сомневалась, что он Виктор Ланьер. Даже не верится. Неужели Поль действительно так схож со своим посмертным сыном?

— Ты должна мне помочь, my angel!

— Вик, да за тебя...

— Ничего особенного. Маленькая услуга, my angel. Вся работа — на пять минут. Потом ты возвращаешься сюда, и я тебя трахаю. Обещаю высший класс.

— Вик, да для тебя я просто так все сделаю, клянусь. Без траха. Я тебе фрэндю. Сильно-пресильно.

— Уже не хочешь? Разве? Остались только дружеские чувства?

— Хочу до усеру. Но если и ты хочешь.

— Конечно, my angel.

— Меня Женькой зовут.

Он вложил ей в руку Аленин жетон. Хватит оставшихся евродоллов на билет или нет, он не знал. Потом снял свой фальшивый коммик и отдал ей. Наклонился к самому уху, прошептал наставления. Девчонка понимающе кивала.

— Тогда вперед. Все поняла?

Она хихикнула:

— Вик, я сейчас такую штучку сделаю, все усрутся!

4

Стюардесса повернулась к комустройству. Ее вызывал командир аэробуса.

— Мистер Джон Доу на борту? — Командиру почему-то не нравилось об этом спрашивать. Но безопасность — превыше всего. Мистер Джон Доу угрожал безопасности планеты. Так сообщали стражи врат.

— Да, такой пассажир у нас есть. Первое место в пятом ряду. Он летит в Лондон. Хорошо, мы задержим всех до вашего прихода.

Девушка посмотрела на нужное кресло. Пассажир спал, накрывшись пледом.

Когда аэробус опустился в Хитроу, двое человек в серых одинаковых куртках поднялись на борт и направились к указанному креслу. Плед сдернули. В кресле дремал старенький робот-мойщик. Как он оказался на борту под видом Джона Доу, никто объяснить не мог.

5

Стемнело. Машина мчалась по мокрой дороге. Ни одна камера ее не фиксировала — «Белая тьма» прикрывала. Подвесные плафоны тянулись цепочкой над влажно блестевшим полотном. Впереди маячили красные габаритные огни другой машины. Слева параллельно дороге промчался полицейский скутер. С войны прошло пятьдесят лет. Тогда казалось, никогда уже не будет ни мира, ни обычной жизни. Простой жизни без выстрелов и смерти. Никто не мог подумать, что мир так изменится, так быстро залижет раны. Может быть, людское спасение — всего лишь в равнодушии, в забвении бед? Беспамятство — наше спасение?

— Знаешь, какие у них будут фэйсы, когда они железяку на твоем месте увидят?! — хохотала Женька. — Вот бы глянуть хоть одним глазком. Нет, а я и не знала, что Вик Ланьер — виндекс. Нет, правда? А трудно быть виндексом?

— Иногда очень трудно. Но мне нравится.

После войны, когда появились врата, когда люди только-только поняли, что произошло, выжившим, спасшимся, выползавшим из подземных щелей, не на кого было опереться. Мины-ловушки, которые сжевывали человека, можно было обнаружить и на Лазурном берегу, и на вершинах Гималаев. Банды под началом парней, видевших слишком много, в окружении мальчишек и девчонок с пустыми холодными глазами нападали даже на военные транспорты, не говоря о грузовиках с гуманитарными грузами или беженцами. Они могли расстрелять аэробус ради забавы и ради хлеба ограбить скоростной поезд или мобиль. Армейцы, закованные в двойную броню, редко покидали свои убежища. Каждый из них, способный управлять сотней, а то и большим числом роботов-солдат, был слишком ценен, чтобы начальство рисковало его шкурой. По дорогам и бездорожью маршировали яйцеголовые кибы с черными глазами — цифровыми камерами, сжимавшие в металлических лапах автоматы.

Но они могли только патрулировать и стрелять, идти в атаку. Для более серьезных сложных операций все равно нужны были люди. Именно люди захватили лунную базу «Зет», что во многом предопределило победу конфедератов над восточным альянсом. Чтобы возродить опаленный мир, нужен был кто-то еще, кто-то, умеющий не только убивать, но и спасать, вытаскивать из пекла, приходить туда, куда никто не может прийти. Война породила виндексов, сверхлюдей, которые ненавидели войну. Хотя виндексы появились еще до войны — после войны они стали незаменимы.

Впрочем, сам Поль не участвовал в этом возрождении. Он был из первых виндексов. Опытный экземпляр. То есть в нем было много лишнего, ненужного. Никто из виндексов следующих поколений не обладал способностями, которые имелись у него.

— Тормозни, а! — попросила Женька. — Жрать охота. Да и отлить.

— Чем платить будем?

— Держи, — она протянула ему карту. — Клиин полный. Не ворованная. Твоих евриков на билет едва хватило.

Он остановил мобиль около заправки. Огляделся. Тихо. Похоже, вокруг вообще никого. Поль отыскал в закутке аппарат для водородного движка, расплатился Женькиной картой, и они отправились в придорожное кафе-крохотульку.