Человек-звезда. Жизненный путь Гая Юлия Цезаря - Вольфганг Викторович Акунов

латыни на русский — «до греческих календ» (а по-нашему — «когда рак свистнет», поскольку никаких календ в греческом календаре, в отличие от римского, не было!) Гай Юлий решился на типичную для него молниеносную операцию. Во главе четырех легионов он выступил против «вероломных» эдуев, снова насильно навязал им свое «отеческое покровительство» и успел вовремя возвратиться под Герговию, чтобы отбить вылазку осажденного галльского гарнизона, угрожавшую римскому лагерю. Всего за двадцать восемь часов проконсул прошел со своими войсками дистанцию в семьдесят пять километров (в обоих направлениях)…

Но, несмотря на своевременное отражение вражеской вылазки, осада Герговии оставалась по-прежнему безуспешной. Поскольку провиант снова был на исходе, Цезарь решил напасть на расположенный к югу от городских стен главный лагерь галльских мятежников. Поначалу Гаю Юлию сопутствовал успех. Его легионеры уже пошли вверх по склону горы на штурм городской стены, когда сверху навстречу штурмующим устремился Верцингеториг, возглавивший новую вылазку гарнизона. В сложившейся критической ситуации римский полководец оказался в проигрышном положении. Он сразу понял, что его воины, поднимающиеся в гору, не смогут устоять под мощным натиском обрушившихся на них с горы галльских борцов за свободу. Однако отданный проконсулом приказ начать отход не был своевременно доведен до уже втянувшихся в бой легионеров. Когда на левом фланге римлян появились присланные, наконец, Цезарю вспомогательные войска эдуев, римлян охватила паника, поскольку они приняли своих союзников — эдуев — за врагов. И лишь вмешательство римского резерва — Десятого легиона, под командованием самого императора, помогло избежать превращения битвы за Герговию в поголовное истребление римских легионов силами обще-галльского Сопротивления. С огромным трудом отбитые от стен Герговии римские воинские части снова добрались до своих укрепленных позиций. А осмотрительный Верцингеториг в очередной раз доказал свой реализм в оценке ситуации, не дав галльским воинам истечь кровью в бесплодных нападениях на римские фортификационные сооружения.

Впрочем, ему и не нужно было нападать на римские позиции. Ведь случилось неслыханное. Впервые за все время Галльской войны гордое, непобедимая и легендарная, в боях познавшая радость побед римская оккупационная армия, лучшая армия в подлунном мире, была побеждена галльскими инсургентами не исподтишка, не из засады, не в ходе внезапного нападения, а по всем правилам, в полевом сражении. Слава молодого арвернского военачальника распространилась по Галлии с быстротою лесного пожара, и все галльские племена еще раз торжественно утвердили на общегалльском съезде, или совещании на высшем уровне (а говоря по-нашему, по-русски — «общенародном соборе»), Верцингеторига на посту верховного предводителя и руководителя их общего великого дела. Вся кельтская земля, за исключением областей проживания всего нескольих небольших племен, теперь пылала в пламени освободительной борьбы.

Что и говорить, галлы сумели-таки выщипать немало перьев из простертых над их землями крыльев римского державного орла (а возможно — и из хвоста гордой птицы бога-громовника Юпитера). Положение «потомка Энея и Венеры» стало прямо-таки отчаянным. «Его» Галлия, великолепная, богатая добыча, которой Цезарь, как ему казалось, завладел «всерьез и надолго», грозила вырваться из его цепких рук. Верцингеториг развеял миф о непобедимости Гая Юлия, летевший перед ним на крыльях Деймоса и Фобоса, или, по-русски — «Ужаса» и «Страха», заранее парализуя волю недругов проконсула к сопротивлению и помогая «потомку богов» побеждать. Исход битвы под стенами неприятельской столицы, столь неудачный для римлян, стал для Цезаря (пожалуй, незаметно для себя уверовавшего в распространяемый им же для запугивания врагов в пропагандистских целях миф о собственной непобедимости) подлинным шоком, для преодоления последствий которого императору потребовалось некоторое время. Гай Юлий со своими легионами оказался в самом центре галльской инсуррекции, отрезанный от другой части своей армии — войсковой группы Лабиена — широкой полосой вражеской территории. Над Цезарем буквально нависал победоносный Верцингеториг. По идее, единственным правильным решением в этой критической ситуации было бы предоставление Лабиена «со товарищи» их собственной судьбе (что там, «бабы еще нарожают!») и отступить со своей сильно потрепанной армией в свою (без кавычек!), родную Цизальпийскую Галлию, «облаченную в тогу». А уж прибыв туда, крепко призадуматься над тем, как ему, Гаю Юлию, после столь позорного провала затеянной им, по сути дела, на свой страх и риск, галльской авантюры, выйти сухим из воды на слушаниях в «сенатской комиссии по расследованию…»

Но не таков был наш Гай Юлий! Тщеславный, энергичный и упорный, не привыкший уступать, проконсул не желал сдаваться. Он принял решение с боем пробиться в область секванов, в слабой надежде все-таки соединиться с корпусом Лабиена. Своих не бросаем! И потому Гай Юлий повел свое войско не на юг, чего от него ждали все, а на север. И снова гений Гая Юлия, хранивший его с самого рождения, не подвел «потомка Венеры». Еще до подхода Цезаря к Агединку, к его войску присоединился легат Лабиен со своими четырьмя легионами, в очередной раз, как всегда, успешно выполнивший поставленную ему проконсулом боевую задачу. Объединив свои силы, Цезарь и Лабиен сообща двинулись в направлении Весонтиона.

Схватка «контрактников» Цезаря с галлами

Гай Юлий, снова оказавшись в кажущейся совершенно безвыходной ситуации, сделал невозможное возможным, совершив то, чего от него никто не ожидал.

Верцингеториг решил преследовать организованно отходящего противника. Вероятно, он был единственным человеком во всем галльском стане, считавшим преследование римлян необходимым. Все прочие галлы были твердо вверены, что и без того добились окончательной победы. Главную надежду Верцингеториг возлагал на свою конницу, впятеро превосходившую конницу Цезаря по численности. Поэтому арвернский полководец приказал своей кавалерии атаковать колонну римской армии на марше. Сам же он, встав во главе отборного отряда, преградил римлянам путь дальнейшего отхода. Допустив тем самым свою первую, и притом — главную, если не сказать — роковую ошибку, решившую, в конечном счете, судьбу галльского восстания, «косматой» Галлии как независимой страны и самого Верцингеторига. Союзная римлянам германская конница, хотя и сильно уступавшая галльской в численности, но зато превосходившая ее во всех других отношениях, разбила галлов в пух и прах. Отборный же отряд галльских повстанцев оказался не в силах устоять в полевом сражении перед натиском объединенного римского войска. Верцингеторигу пришлось, буквально скрежеща зубами от бессилия и ярости, уступить Цезарю дорогу. А самому — бежать, со своими деморализованными поражением и павшими духом повстанцами, в направлении города Алезии, или Алесии, расположенного в гористой области галловмандубиев.

Хотя выигранная отступающим Цезарем «битва в пути» не относилась к числу самых крупных данных им сражений, она стала поворотным пунктом в борьбе за освобождение Галлии от римского гнета. Поворотом отнюдь не в пользу галльских повстанцев. После