Жена Болотного царя - Купава Огинская

Эва подхватил подушку, не дав ей свалиться на пол, и метнул в брата со словами:

— На меня-то ты почему злишься? Это же все он.

Круговорот подушки в комнате закончился на царе. Он просто поймал ее и вернул мне.

А после выставил родственников из моей комнаты. Под предлогом важного разговора.

Те не очень сопротивлялись, только Сэнар, почувствовав себя в безопасности в коридоре за закрытой дверью, нагло мне заявил:

— Что бы ты себе ни думала, ответ все равно должен быть «Я согласна!».

Если бы у меня была такая возможность, я бы с удовольствием запустила в него сейчас стулом…

— Значит, дата свадьбы уже назначена? — Я не могла понять, какие именно чувства вызывает во мне эта новость.

— Да.

Царь вернулся к моей кровати и сел на прежнее место, будто бы даже и не боясь, что я попытаюсь его ударить. Если учесть, что свою неукротимую агрессию я тут уже не единожды демонстрировала, поступок был в высшей степени безумный.

— А невеста об этом знает? — ядовито спросила я. Шрамы были благополучно забыты. Потому что если даже после увиденного он не пытается заверить меня, что никакой свадьбы и в планах не было, и не спешит прекратить все приготовления, выходит, его мои ноги не пугают. А значит, и меня не должны.

Ксэнар с привычным спокойствием встретил мой выпад.

— Теперь знает. — И прежде чем я успела укусить его еще раз, добавил: — Я не умею говорить о чувствах. Никогда не думал, что мне придется…

— Я, знаете, тоже никогда не думала, что корни пущу… но все мы ошибаемся, — беззлобно фыркнула я.

Царь едва заметно улыбнулся.

— Я люблю тебя.

Не успела я толком понять, что чувствую и может ли от счастья болеть сердце, или это я еще от знакомства с Топями не отошла, а Ксэнар все испортил:

— И женюсь на тебе.

— А вот род… — начала я ехидно, но было остановлена спокойным:

— Род знает.

— И все? Просто знает?

— Предки приняли мой выбор, — заверил меня царь.

Я нахмурилась, не до конца веря в услышанное.

— Вы им угрожали, что ли? — Ну не могла я представить, чтобы эта кучка охочих до власти интриганов так просто согласилась бы на меня в качестве царицы…

— Можно и так сказать. — Ксэнар требовательно заглядывал мне в глаза. — Никто в Зыби не помешает мне жениться на тебе. Даже ты сама.

А я вспомнила, какой ужас испытала там, на поляне, перед троном, когда он не пришел в себя.

И молча потянулась к нему.

За окном шел пушистый легкий снег, когда работницы разбудили меня и, полусонную, отупевшую от переживаний, уснувшую всего пару часов назад, начали готовить к предстоящему обряду.

Сегодня мне суждено было стать женой и царицей и получить безграничное право портить Ксэнару нервы.

И вроде бы дело решенное, все уже не раз обговорено, все мои сомнения и страхи давно разбились о царскую невозмутимость, но я все равно нервничала.

Меня умыли, расчесали, обрядили в платье — мшисто-зеленое, со знакомой россыпью белых вышитых цветков на ткани…

Я много раз пыталась узнать, что меня ждет, как будет проходить обряд бракосочетания, что я должна буду сделать и к чему стоит быть готовой. Мне не говорили, только улыбались смущенно и жалостливо.

Правду выжать удалось, как ни странно, из Нэшара.

Даже болтливый Сэнар просвещать меня отказался категорически, подозревая, видимо, что, узнав все, я испугаюсь и сбегу…

Потому жертвой моей стал пастух. Он не очень долго сопротивлялся и легко признался, что никто мне ничего рассказать не сможет, так как никто не знает, что меня ждет. Царя с женой связывали сами Топи. Без свидетелей.

И мне сразу стало ясно, почему Сэнар так осторожничал…

Тем же вечером, едва дождавшись прихода Ксэнара, изучив за время ожидания во всех подробностях путь от входной двери до первой ступени лестницы, я с порога заявила о своем решении:

— Простите, вашество, но я за вас не выйду!

Ксэнар, не успевший даже в дом войти, так и замер.

— Опять?! — возмутился Сэнар, выглядывая из-за царского плеча. Ему эти метания надоели, казалось, даже больше, чем его брату, которому и приходилось усмирять все мои страхи.

— Что на этот раз? — устало спросил Ксэнар.

— Я все знаю! — обреченно сообщила ему. — Какая может быть свадьба, если я совсем недавно так неуважительно отнеслась к Топям? Вы думаете, они меня одобрят после того, как я их ножиком… ну… того. По корням.

— Кто рассказал? — мгновенно ощетинился Сэнар, готовый открутить болтуну голову. Я отважно не сдала свой источник информации, с трагической решимостью принимая факт того, что замуж я уже не выйду. Никогда.

Потому что за царя меня Топи не отдадут, а никого другого мне было не надо. Я это очень отчетливо поняла, пока бродила по первому этажу, дожидаясь возвращения Ксэнара.

— Значит, к трону наперекор Топям за мной идти ты не побоялась, а замуж боишься? — прищурился Ксэнар. Он перешагнул порог, и я невольно отступила, споткнулась о ступень и села на лестницу.

— Но Топи же… Наше знакомство вышло не очень удачным…

— Я буду с тобой, разве этого недостаточно? Топи тебе не навредят.

Я не успела ответить, а из-за царского плеча рассерженной змеей уже шипел Сэнар:

— Только попробуй струсить. С Агнэ сама объясняться будешь.

И я содрогнулась. Расстроенная царевна, которая уже тренировалась звать меня мамой и получала непередаваемое наслаждение от моей на это возмущенной реакции, совершенно точно была опаснее любых Топей.

А Сэнар не замолкал. И царь, будто специально, его не одергивал.

— А за брата Вастэ отдам. Он, конечно, будет сопротивляться первое время, но уж мы с Вастэ быстро…

— Да поняла я! — перебила его, моментально вспыхнув. Даже понимая, что коварный эва специально про дочь рода вспомнил, я не могла себя сдержать. Оставалось только принять поражение.

Страх перед свадебным обрядом мерк на фоне ужаса при мысли, что Ксэнар достанется другой.

Я была малодушной, жадной собственницей.

Поэтому в столь ранний час, вместо того чтобы спать, топталась на крыльце дома, кутаясь в шубку из меха неведомой мне зверюги и дожидаясь повозки.

Работницы сказали, что она прибудет вот прямо сейчас, и сбежали в дом, бросив невесту одну в холодной темноте. Как велели им их традиции.

А я осталась мерзнуть, вяло радуясь, что сумела отвоевать шерстяные чулки, которые к свадебному платью не прилагались. Сначала мне не хотели их давать, но после недолгой баталии и стребованного с меня обещания, что я сниму их сразу же, как окажусь в тепле, и совершенно точно не покажу царю, я смогла-таки немного утеплиться.