Я все помню - Уэнди Уокер

Я ответила, что нет. Сказала, что уверена – он никогда ничего подобного не сделал бы. Но почему тогда он так упорно отказывается сказать, где был? Да и потом, есть же еще Дженни и его голос у нее в голове. Не знаю. Думаю, он мне не поверил.

В этот момент Шарлотта полностью погрузилась в воспоминания о той встрече. Я несколько мгновений ее не тревожил – достаточно долго, чтобы к ним примешалась дополнительная доля сомнений. Вы понимаете, зачем я это сделал, не так ли? Эти воспоминания вернутся в свои ячейки слегка измененными, окрашенными подозрениями в отношении Боба.

– И чем же закончился ваш разговор, Шарлотта? На чем вы расстались?

О-хо-хо. Нехорошо закончился. Он сказал «да пошла ты» и ушел.

– «Да пошла ты»? Он так сказал?

Ага. После трех лет вместе, после торжественных заверений в любви и нежных моментов во время занятий сексом. После того, как он столько раз влюбленно смотрел мне в глаза. Как такое могло случиться? Как мы можем так поступать, чувства ведь постоянны и остаются даже тогда, когда отношениям приходит конец, правда? Теперь я больше ни во что не буду верить, ни в чувства, ни в признания, ни в саму любовь. Ерунда все это. Одни только гормоны, похоть и потребность заполнять пустоту в душах людей. Мы всего лишь используем друг друга, понимаете? И суть никогда не соответствует внешней форме.

– Да, Шарлотта, здесь есть о чем поговорить. Вы правы, люди действительно поступают так друг с другом. Но порой их отношения перерастают в нечто большее. Иногда шаткая любовь, основанная на похоти и стремлении заполнить душевную пустоту, превращается во что-то другое. И тогда мимолетные связи, которые застают нас врасплох, будто налетевший из-за угла порыв холодного ветра, укрепляются и становятся якорем для более постоянного чувства. Именно так большинство людей описывают стабильные отношения. Это как сама связь, так и потребность ее поддерживать. Потом мы холим и лелеем эти отношения, проявляя заботу и доброту, то есть совершаем акты любви. Так мы относимся ко всему, в чем нуждаемся. Но для одного дня это уже многовато, вы так не считаете? Скажите, а как вы чувствуете себя сейчас, после того как Боб ушел и сказал вам «да пошла ты»?

Я сбита с толку. У меня такое ощущение, что я заблудилась в этой жизни.

– Но это же просто здорово, Шарлотта.

Здорово? Скорее печально.

– Позвольте задать вам один вопрос: если бы Боб сейчас позвонил вам и извинился, вы бы сошлись с ним вновь? Занялись бы с ним любовью?

Я бы хотела. Но не смогла бы. Как после этого я могла бы заниматься с ним сексом? Теперь, после всей этой лжи и жестокости, когда я увидела, какой он человек, как он то становится сентиментальным, то впадает в агрессию. Но то, что мне хотелось бы, это точно. Мне очень тяжело и горько осознавать, что все это позади. Благодаря нашим отношениям я могла хоть как-то жить.

– Я знаю. Вам действительно очень трудно бросить Боба. Вы не могли бы сделать для меня одну вещь? Не ищите ему замену. Просто поживите немного с этим чувством дискомфорта в душе. Погрузитесь в свою боль и посмотрите, как долго вы сможете ее терпеть. Я полагаю, она пройдет. Это примерно то же самое, что удариться большим пальцем ноги о ножку дивана.

Шарлотта согласилась. Бросив курить, от одной сигареты она только что отказалась, по крайней мере, на данный момент. Как же я ею гордился! Да, я с упорством маньяка преследовал цель спасти своего сына. Но в то же время хотел закончить работу с Дженни. Тома и Шарлотту я в расчет не принимал. Для них в моей душе просто не было места. Но это отнюдь не означало, что мне теперь было на них наплевать. Я приложил слишком много усилий. Как сказала бы Дженни, они для меня представляли математическую задачу, которую я мог решить, причем без труда. И как мне было этого не желать? Я же врач, и мое призвание – лечить и исцелять.

Тогда я не принимал во внимание возможный суммарный эффект взаимодействия различных элементов моего плана, но теперь вижу его отчетливо. Чтобы Шарлотта рассталась с Бобом, могли потребоваться годы. Годы! И к тому моменту, когда она на это решилась бы, могло быть слишком поздно. Я был глубоко удовлетворен успехами Шарлотты и доволен собой, пусть даже это звучит несколько эгоистично. С миссис Крамер все будет в порядке, я это отчетливо понимал. Самым трудным для нее стало расставание.

С Бобом все будет намного хуже.

Такие женщины, как Фрэн Салливан, мне по душе. Странное выражение, но, тем не менее, каждый из нас его понимает, правда? Она не была ни хорошим, ни добрым человеком. Но при этом знала себе цену.

Фрэн и Боб познакомились еще в школе. Она была из тех, кто во всем себе потакает, поэтому избегала физических упражнений, не соблюдала диет и даже не пыталась сдерживать себя в своих желаниях. Носила то, что ей нравится. Летом – платья без рукавов, подчеркивающие пышную плоть на плечах и под мышками. Ее полные руки раскачивались, будто бивни слона, когда она шла по улице в окружении своих мужчин – троих сыновей и богатого мужа. Зимой напяливала на себя меха, шубы из убитых детенышей пушных зверей, которые у большинства людей сегодня не вызывают ничего, кроме отвращения. Волосы у нее всегда были пышные, макияж яркий, а запах духов бил в нос за целый квартал. Полагаю, когда они встретились, она была ненамного привлекательнее, чем потом, но при этом хорошо понимаю, почему Боб на ней женился. Она была бесценным членом команды.

Мне никогда не доводилось встречаться с Фрэн Салливан лично. Наши дорожки официально никак не пересекались. Но в маленьком городке такие, как она, всегда важные персоны, и не заметить их попросту нельзя.

Многие утверждают, что Боба, каким он стал теперь, «сделала» именно она. Думаю, так оно и есть. Мне кажется, она разглядела в нем непомерное эго с неуемными аппетитами и поняла, что сможет обратить эти качества себе во благо. И Боб, и Фрэн выросли в Крэнстоне. Нижняя прослойка среднего класса. Уставшая от борьбы и роскоши, расположенной всего в паре миль на той же улице, но им недоступной. Поступать в колледж Фрэн не стала. Вместо этого устроилась на работу секретаршей и помогала Бобу оплачивать учебу в Скидморе. Потом он получил работу в одном из автосалонов. Каждый вечер после работы он рассказывал ей истории об украденных комиссионных, о лизоблюдах, интригах – все эти торговцы автомобилями были гладиаторами в Колизее. Они пользуются весьма дурной славой, правда? Фрэн обладала блестящим умом и хитростью, но понятия не имела, что такое совесть. И в каждом сражении Боб оставался на поле боя один среди поверженных врагов.

Конечно же, с моей стороны это лишь предположения, хотя и не очень далекие от истины. Но Фрэн также знала, что с огромным, жадным эго неизменно приходит и потребность в других женщинах. Моложе, красивее и успешнее ее. Вспомните хотя бы спортивных знаменитостей, путающихся с низкопробными стриптизершами. Почему мужчина готов поставить на кон все только ради того, чтобы еще одна женщина сказала, что обожает его большое и упругое мужское достоинство? Фрэн прекрасно разбиралась и в мужчинах, и в их эго.