Дорогами илархов. Книга вторая. Персидский поход - Сергей Анатольевич Шаповалов

Какая красивая кукла.

– Узнаю птенчика, – удивился Фидар. – Это же дочь того торговца из приморского городка. Только почему она здесь? Где ты ее нашла, да еще в таком наряде.

Томирис ничего не успела рассказать. К лагерю скакал отряд гетайров во главе с Черным Клитом. И Агенор рядом.

– К Александру, – ничего не объясняя, приказал Клит Томирис.

– Я с ней, – тут же встрял Исмен.

Клит смерил его недовольным взглядом, коротко кивнул.

– Невольницу, – напомнил Агенор, указав на девочку.

Колобуд крепче прижал испуганного ребенка к груди – только попробуй тронуть! Томирис схватилась за рукоять топора. Фидар напрягся. Репейник оскалил зубы.

– Оставить, – бросил Клит.

– Но Александр приказал привести невольницу, – упрямо повторил Агенор.

– А я приказываю ее оставить, – рыкнул черный воин. – Ты против?

Опозоренный Агенор отъехал в сторону.

* * *

Александр возвышался над всеми, восседая на троне правителей Персии. Вокруг толпились полководцы, эллинские ораторы, персидские вельможи. Повисла напряженная тишина, когда Клит ввел в зал приемов Томирис и Исмена. Десятки пар глаз с осуждением и негодованием взирали на девушку. Рядом с Мазеем стоял тот несчастный торговец и трясся от страха.

– Как понять твой поступок? – строго спросил Александр. – Ты ограбила честного человека.

– Надо было прирезать его на месте, – зло бросила Томирис, отчего у торговца застучали зубы.

Поднялся недовольный гул.

– Чем же этот человек заслужил твой гнев? – продолжал допрос гегемон.

– Он торговал людьми.

– И что с того? Рабами многие торгуют. Теперь их всех надо грабить? Кстати, а где эта невольница? Хочу на нее взглянуть. Клит, где она?

– Невольница – всего лишь ребенок. Совсем маленькая девочка. Что на не глядеть? – мрачно ответил Клит.

Александр вспыхнул, но ничего не ответил на дерзость молочного брата.

– Почему ты так поступила? У тебя не было денег? Попросила бы у меня, – вновь обратился он к Томирис.

– Не в деньгах дело. Эта девочка должна жить свободной, – сказала Томирис.

– Почему ты так решила?

Томирис промолчала.

– Вернешь невольницу торговцу, – строго приказал Александр.

– Не верну, – твердо ответила Томирис.

Александр побагровел. Вцепился в подлокотники так, что костяшки на пальцах побелели. Исмен, да и не только Исмен, все испугались за Томирис. Участившиеся приступы гнева превращали Александра в безжалостного зверя. Терпеть не мог, когда ему перечат. Приходил в дикую ярость. Он мог в порыве гнева приказать телохранителям убить Томирис на месте. И те не посмеют ослушаться.

В это время послышался смех, и в зал вошел пьяный Лисимах, а с ним под руку прорицатель Аристандр. Увидев вокруг напряженные лица, весельчаки сконфузились.

– Прости нас, Александр, – запинаясь, произнес Лисимах. – Мы думали здесь веселый симпозиум проходит. А тут…. А что случилось? – обратился он к ближайшему вельможе, морща напряженно лоб.

Ему шепотом стали объяснять, что вообще тут творится. Александр слишком уважал старого учителя и терпеливо ждал.

– Ага! – наконец многозначительно воскликнул Лисимах.

– Любопытно, – кивнул Аристандр.

Оба они выпили слишком много вина, и толком ничего не поняли, но сделали вид, что им все ясно.

– Как мне ее наказать? – обратился Александр к Лисимаху.

– Молодец, девчонка! – неожиданно воскликнул Лисимах.

– Умница! – подтвердил Аристандр.

– Я бы всех этих работорговцев вверх ногами вешал, – продолжал Лисимах.

– В каменоломни их, на галеры, – потряс кулаком в воздухе Аристандр. – Чтобы на собственной шкуре почувствовали бич погонщика.

Бедный торговец рабами, услышав такое, чуть не упал в обморок.

– Что вы говорите? – раздраженно прервал их Александр. – Я уважаю тебя, Лисмимах, как моего наставника, и тебя Аристандр, как великого прорицателя. Но свою державу я должен строить, согласно учению Арестотеля. В стране должен главенствовать закон. Только с помощью строгого закона можно сохранить порядок и добиться процветания государства. Не так ли?

– Так, – начали соображать весельчаки. – Но ты хочешь наказать своего воина. А обвиняет его какой-то мидиец, – не подумав хорошенько, ляпнул Лисимах.

– Для меня мидийцы, македоняне, фригийцы, финикийцы и многие другие – все мои подданные. И я не должен делить их на своих и чужих, – возразил Александр. – А ограбленный торговец, к тому же, является родственником сатрапа Мазея.

Окончательно протрезвев, Лисимах тяжело вздохнул и произнес горестным тоном:

– Для тебя все равные? О, мой Ахилл, неужели ты и своего Феникса приравниваешь к каким-то мидийцам?

– Лисимах! – строго оборвал его Александр.

Наставник гордо вздернул голову:

– Я, Лисимах из Пеллы, сын Агафокла, был и всегда останусь македонянином. И умру им! Не желаю равнять себя с мидийцами или финикийцами… А увижу твоего Аристотеля, плюну в его ученную рожу. Прощай!

Он развернулся и ушел.

Александр долго, недоуменно глядел в след наставнику. Внутри происходила борьба. Любовь к учителю боролась с благоразумием. Все же холодное благоразумие победило. Его взгляд остыл, лицо сделалось каменным. Но голос прозвучал уже не так уверенно:

– Мазей, какого наказания требует твой родственник?

Мудрый Мазей, старый придворный интриган, хорошо чувствовал ситуацию, и решил умело погасить скандал.

– Надо совершить торг. Пусть Томирис заплатит за невольницу, коль она ей приглянулась, и добавит несколько монет за оскорбление.

– Сколько стоит невольница? – наклонился в сторону торговца Александр.

У того челюсть ходила вверх – вниз, но вместо слов из горла вылетали какие-то хрипы.

Томирис резко сорвала с груди ожерелье, подаренное Дарием. Разлетевшиеся звенья звонко защелкали по полу. Она швырнула к ногам торговца драгоценность.

– Этого достаточно? – резко спросила она.

Торговец нагнулся, схватил ожерелье, и речь мигом вернулась к нему.

– О, великий! О, справедливый! – забормотал он, обращаясь к Александру. Начал нести какую-то хвалебную чепуху…

– Получил свое – убирайся, – пихнул его Мазей. Обратился к Томирис. – Ты заплатила слишком дорого за одну невольницу.

– Я не торговка, я – жрица.

* * *

Какая-то уж очень тихая наступила ночь, непривычная. Нигде не слышно лая собак или плача шакалов. Даже неугомонные цикады замолчали. Потрескивали угли в догорающем костре. Колобуд с Фидаром спали, увернувшись в плащи. Уархаг задал коням корму и тоже готовился прилечь. Его помощница спала в небольшом, но уютном шатре, купленным недавно хозяйственным Уархагом. Замира крепко прижимала к себе маленькую девочку с толстыми черными косами.

Исмен и Томирис не ложились. Сидели у костра и молча смотрели на огонь. Он не поехал к Александру, хотя тот пару раз присылал соматофилаков. Она не поехала к Барсине. Долго успокаивала рыдавшую Айша. Девочка сбивчиво поведала горестную историю, как их город разграбили и сожгли. Что случилось с ее семьей, она не знает. Сразу попала к жадному торговцу рабами. Томирис поклялась, что теперь ее никто не посмеет обидеть.

Репейник свернулся в мохнатый бугорок и поскуливал во сне. Вдруг пес вздрогнул и утробно зарычал. Всадник осторожно пробирался по лагерю.