Люди, живущие по соседству. Часовщик из Эвертона - Жорж Сименон

В конце концов Дейв заснул. Проснувшись, он с удивлением обнаружил, что уже восемь часов утра. До десяти часов он ждал новостей от адвоката. Потеряв терпение, он сам позвонил в контору. Лейн долго не подходил к телефону. Дейву показалось, что, разговаривая с ним, адвокат продолжал слушать посетителя, находившегося в его кабинете.

— Я обещал позвонить вам, если у меня будут новости. Но в настоящий момент я ничего не могу сообщить вам… Нет… Доктор Хасберджер приехал в восемь часов и с тех пор осматривает вашего сына в тюрьме… Да, так… Я вам позвоню.

Наступил полдень, но телефон молчал. Звонок раздался только в час дня:

— Заседание большого жюри состоится в четверг в десять часов утра, — почти грубо бросил Лейн.

— Что это означает?

— Это означает, что доктор Хасберджер нашел вашего сына физически и умственно здоровым и способным вполне осознанно отвечать за свои поступки. Если уж наш эксперт придерживается такого мнения, то от эксперта обвинения нам не приходится ожидать ничего хорошего. Вполне вероятно, что я вызову вас как свидетеля. В таком случае, я должен буду с вами побеседовать, возможно, сегодня вечером.

Адвокат долго не подавал признаков жизни. Дейв оставался в неведении почти весь следующий день. Около половины пятого он решил сходить в контору адвоката. Но это ничего не дало. Секретарь сказала, что Лейн был на совещании и не может его принять.

Гэллоуэя удивляло, что он не только больше не страдал, но и стал равнодушным к таким маленьким неприятностям, как эта. С тех пор как ему нечего стало делать, время потеряло значение. Он проводил часы напролет в комнате, сидя в кресле или стоя у окна. Горничной приходилось убирать комнату в то время, когда он спускался в ресторан.

В какой-то момент в дверь постучали. Незнакомец, выглядевший как полицейский в штатском, вручил ему повестку, в соответствии с которой Дейв должен был завтра выступать в качестве свидетеля перед большим жюри.

Дейв пришел во Дворец правосудия за полчаса до начала заседания. Ему показалось, что Уилбур Лейн, разговаривавший с какими-то людьми, сделал вид, что не заметил его.

Не более тридцати человек, в основном женщины, уже сидели на светлых скамьях зала судебных заседаний. Другие же бродили по коридору или разговаривали в углах, куря сигареты.

Дейв заметил доктора Ван Хорна с Джимми, но Ван Хорн повернулся к нему спиной и направился к адвокату, с которым держался довольно фамильярно, словно давно был с ним знаком. Изабель Хавкинс тоже была здесь, на этот раз вместе со своим сыном Стивом, но ни она, ни он не поздоровались с Гэллоуэем.

Молодой журналист спросил почти весело:

— Волнуетесь?

В ответ Дейв лишь вымученно улыбнулся. Он надеялся увидеть сына, не зная, что тот уже полчаса находился в кабинете окружного прокурора.

За несколько минут до того, как в коридоре прозвенел колокольчик судебного пристава, Лейн, похоже, заметил Дейва.

— Я вас вызвал на всякий случай. Я задам вам два-три безобидных вопроса. Вполне возможно, что я вовсе не стану вас вызывать. Как бы там ни было, не волнуйтесь.

— Я не буду присутствовать в зале?

— Нет, до тех пор, пока не дадите свидетельские показания…

Не вызвал ли его Лейн нарочно, чтобы избавиться от его присутствия в зале во время прений? Свидетелей позвали и ввели в комнату, вдоль стен которой стояли скамьи со спинками. В комнате также были медные плевательницы, графин с водой и картонные стаканчики. Среди свидетелей находился и лейтенант, допрашивавший его в воскресенье утром. Он был свежевыбрит. Лейтенант крепко пожал Гэллоуэю руку в знак приветствия. Изабель Хавкинс села на одну из скамей рядом со своим сыном Стивом, который вполголоса разговаривал с Джимми Ван Хорном.

В комнате были и другие, незнакомые Дейву люди, в частности женщина лет тридцати, одетая во все черное. Он часто чувствовал на себе ее пристальный взгляд.

Первым вызвали не лейтенанта, а другого полицейского в форме, несомненно, того, кто обнаружил грузовичок на обочине дороги. Невозможно было расслышать, о чем он рассказывал в соседней комнате, поскольку их разделяла и вторая, обитая дверь. Однако до них иногда доносился его приглушенный голос и, более четко, стук молотка судьи по столу.

Пришла очередь второго полицейского покинуть комнату свидетелей. Наконец вызвали лейтенанта, который оставался в зале заседаний дольше двух первых полицейских. Дав свидетельские показания, они больше не возвращались в комнату. Возможно, они оставались в зале. Или покидали Дворец правосудия? Дейв не знал, как это происходило, поскольку никогда прежде не присутствовал на заседании большого жюри. Совсем недавно, еще в коридоре, он слышал, как кто-то с важным видом говорил, что все закончится очень быстро, что в принципе это было простой формальностью, поскольку молодые люди ничего не отрицали.

Четвертый свидетель был похож на врача, вероятно, на того, кто осматривал тело Чарльза Рэльстона.

Если Гэллоуэй правильно понимал, сейчас суд, вызывая свидетелей, устанавливал факты. Затем вызвали женщину в трауре, после чего в судебном заседании наступил перерыв. Было слышно, как в коридоре, куда все бросились курить, раздался топот ног. Свидетели же не имели права покидать комнату. Около двери сидел констебль, готовый помешать им выйти.

Когда в дверях появился судебный пристав, Изабель Хавкинс хотела было встать, полагая, что наступила ее очередь, однако тот подал знак Гэллоуэю.

В зале было гораздо светлее, чем в маленькой комнате, которую Дейв только что покинул. Из-за жары были открыты настежь два больших окна, выходивших в парк, и поэтому в зал доносился уличный шум. На скамьях сидели человек сто или даже сто пятьдесят. Гэллоуэй узнал владельца гаража, парикмахера и старую миссис Пинч. Но только владелец гаража приветствовал его, взмахнув рукой.

Обернувшись, Дейв увидел судью. Судья один сидел за столом, напоминавшим трибуну, у подножия которой за одним и тем же столом вместе с журналистами расположились окружной прокурор и его помощники.

Бен сидел на скамье слева, напротив присяжных, вместе с Лилианой. Они, внимательно следя за всем, что происходило в зале, иногда, увидев новое лицо, наклонялись друг к другу, чтобы обменяться впечатлениями.

Гэллоуэй поднял руку и повторил:

— Клянусь!

После этого его пригласили сесть лицом к присяжным и зрителям. К Дейву подошел Лейн.

— Сначала мне бы хотелось, чтобы свидетель сказал нам, сколько лет было его сыну, когда миссис Гэллоуэй покинула семейный очаг. Отвечайте.

— Шесть месяцев.

— С тех пор вы не расставались с сыном?

— Никогда.

— Вы когда-нибудь думали жениться во второй раз?

— Нет.

— У вас есть сестра или какая-нибудь родственница, близкая или дальняя, жившая в вашем доме или регулярно навещавшая вас?