Любовный приворот для одноклассницы - Елена Граменицкая

– Нормальная реакция душевно благополучного человека… Мы с вами еще не зашли в комнаты, где стоит предупреждающая табличка «Только для взрослых!».

Маша в недоумении обернулась к нему:

– Я не понимаю, как в эти залы ходят целыми семьями, дети же потом не смогут заснуть…

– Ты ошибаешься, детям от этого ни тепло ни холодно. Они рассматривают страшные картинки подобно комиксам с инопланетными уродами, не проецируя их на себя, на собственные ощущения. А вот подростки в пубертатном возрасте – те получают от просмотра истинное наслаждение. Их половые инстинкты обретают импульс, картины возбуждают фантазию, приближая к опасной грани перехода. Тьма затягивает, вы сами это почувствовали. Лишь внутренний стержень, защитная духовная оболочка спасает нормальных людей от искушения продлить сношение с демоном. Молодежь чаще всего соглашается познакомиться с ним ближе.

Война добра со злом никогда не заканчивается. И вы тому стали свидетелями.

– Почему церковь не может запретить существование галереи? Это настоящий филиал преисподней. – Удивлению Марии не было предела.

Клайв хитро улыбнулся:

– Помилуй, Мари, мы живем в свободном мире. Толерантном! Каждый из нас имеет право выбора. Вот ты – какой бы сделала? Сознайся, что ты ощущала до того момента, как я закрыл тебе глаза?

Маша покраснела до ушей, но решила сказать правду:

– Не знаю… Я чувствовала страшное сексуальное возбуждение, какой-то нечеловеческой силы, оно полностью затмило разум…

– Я то же самое, – понуро сознался Максимильян.

– Он испытывал вас самым простым способом – иллюзией страдания, видом боли. Боль – чертовски сексуальна.

Маша побледнела как полотно:

– Клайв, только не говори, что ты веришь тому, что говоришь. Кто он? О ком ты?

– Брось кривить душой, Мари! Нас всех привлекают человеческие страдания, да, мы содрогаемся, но порой не в силах отвести глаза. Человечество с младых ногтей взросло на боли, на пытках, на казнях, купалось и нежилось в проливаемой крови, взрослело в бесчисленных войнах, дышало гарью костров, наслаждалось дурманящим сладким запахом горящих тел. Наслаждение – генетический кирпич в молекуле ДНК. Современный человек в массе своей научился подавлять низменные инстинкты, мало на земле осталось мест, где демон чувствует себя вольготно. Мы сейчас в одном из таких мест. А в прошлом он властвовал безраздельно, его сила была тем извращеннее, чем ближе к Богу находились его адепты. Он смеялся над ним, извратив само понятие веры. Самые громкие инквизиторские процессы проходили в удаленных монастырях, где существовали целые секты идолопоклонников, развратников и сатанистов. Одни пыточные механизмы чего стоили, недаром их стилизованные подобия по сей день находят повышенный спрос у современных сексуальных извращенцев. Дыба, колесо, знаменитая охрана колыбели, «Нюрнбергская дева», обнаженные плачущие женщины возбуждали не только палачей, но и неистовых следователей, инквизиторов, лишенных наслаждения плотью. Извращенцы удовлетворялись, отрывая несчастным соски и сажая их на кол…

– Клайв! Умоляю, замолчи… Меня снова тошнит.

– Мари! У тебя здоровая реакция.

– Уверена, со временем люди стали милосерднее, добрее… – с надеждой вставила девушка.

– Отнюдь! Они вынуждены были поумнеть в плане образования. Технический прогресс расставил точки над «i», дав объяснения прежним тайнам, лишил фанатиков от веры возможности манипулировать сознанием. Но темная сторона позиций не сдала, она стала изощреннее и циничнее. Еще изобретательней в плане камуфляжа. – Поймав потухший взгляд Марии, Клайв спохватился: – Простите, господа, я увлекся. А мы забыли, зачем мы здесь. На втором этаже представлена личная коллекция Джи Зи, надеюсь, что знаменитая кукла еще там.

Молодые люди с сожалением покинули балкон и, стараясь более не углубляться в осмотр оставшихся экспонатов, направились к узкой витой лестнице, ведущей наверх.

У первой ступени их остановил голос Клайва:

– Одну минуту. Мимо этого шедевра пройти грех, посмотрите налево.

Маша и Макс как по команде повернули головы и увидели странный портрет, написанный на зеркале.

Коренастый человек с пушистыми бакенбардами и суровыми чертами лица. Губы плотно сжаты, темные глаза прищурены и заглядывают как будто в самую душу. Незнакомец держал на уровне паха маленькое зеркало в виде разверзшейся пасти.

– Разрешите представить – Джордж Зиггер собственной персоной, в компании с личным демоном, притаившимся в зеркале. Если опуститься на колени перед картиной и нагнуться… да-да, именно встать в недвусмысленную позу, то, заглянув в зеркало, можно увидеть его настоящего черта, притаившегося за плечами. Но для взрослых такая коленно-локтевая позиция в общественном месте противоестественна, а для детей этот рискованный эксперимент неопасен – за их спинами стоит хранитель. А вот мы могли бы увидеть много интересного. Не желаешь присесть, Мари, пока никто не видит?

– О боже! В голове твоего знакомого не просто тараканы, а инопланетные мутанты, сожравшие его мозг без остатка… – воскликнул Макс и, крепко взяв Машу за руку, повел ее к лестнице.

Клайв усмехнулся, глядя им вслед:

– Там обычное кривое зеркало, глупец!

Второй этаж, где находилась личная коллекция художника, представлял собой просторный зал со множеством окон и хаотично расставленными экспонатами. Англичанин, подобно молнии, метался среди них, разыскивая куклу.

Маша, стараясь более не углубляться в детальный осмотр «предметов искусства», лишь скользила взглядом по корявым инсталляциям, мраморным бюстам с вживленными в них прутьями арматуры и колючей проволоки, удивилась паре изысканных скульптур руки самого Дали, которые смотрелись как инопланетные пришельцы среди царящего ада, среди кунсткамеры уродов.

– Она здесь, нам повезло, – послышался их угла зала дрожащий от возбуждения голос Клайва.

Маша в удивлении обернулась на обычно хладнокровного и циничного британца. Он застыл перед невысоким подиумом, на котором, свесив вниз тряпичные ножки в протертых до дыр кожаных ботиночках, сидела кукла.

Девушка подошла ближе. Клайв в тот же миг отступил в сторону.

«Что это с ним?»

Кукла как кукла. Остатки пакли вместо волос заплетены в косичку, порванное платьице заботливо заштопано, что говорило о добрых руках ее бывших хозяев. Лицо красавицы пострадало чуть больше: от щеки откололся небольшой кусочек керамики, и пробежала трещинка до уха, краска на улыбающихся губах облупилась.

Но над глазами, сверкающими на дневном свете ярким голубым камнем и отливающими влажным черным, время оказалось не властно.

Маше вдруг захотелось взять куклу на руки и понянчить. Она воровато огляделась по сторонам. Кроме притаившегося за спиной Клайва и Макса, замершего в восхищении около слона-насекомого, рожденного гением Дали, в зале не было ни души.