Любовный приворот для одноклассницы - Елена Граменицкая

Маша протянула руки и дотронулась до куклы.

«Меня зовут Люсия, – возник в голове тихий голос. – Возьми меня, я твоя».

От неожиданности Маша чуть не уронила заговорившую игрушку с подиума. В ее голове моментально соткалось воспоминание из детства, когда в один из счастливых дней мама покатала ее на карусели, потом повела на второй этаж сказочного магазина на Лубянке, а там… там продавщица наконец-то сняла с верхней полки самую дорогую куклу, умеющую говорить.

Куклу, которую девочка так долго выпрашивала и которой сразу подарила имя Люся.

Маша огляделась по сторонам. Максимильян не сдвинулся ни на шаг. Раскорячившийся членистоногий слон был великолепен и полностью поглотил его внимание. Клайв взволнованно дышал ей в затылок.

Девушка вновь протянула руки к кукле и, подчинившись ее приказу, быстро схватила и спрятала в рюкзачке.

– Уходим! – окликнула она очарованного слоном Макса и в сопровождении молодых людей торопливо спустилась к выходу. Кураж стиснул волю в пружину, готовую разжаться в любой момент.

Если на втором этаже была камера наблюдения и момент воровства попал в объектив, тогда у порога ее должны остановить. Но толстый мальчик-гот, продающий билеты, не обращал ровно никакого внимания на экраны камер, все его внимание поглотила игра-бродилка. Путь был свободен.

Мария остановилась лишь за воротами замка и несколько минут восстанавливала дыхание. Дело сделано, куклу можно вернуть Урсуле.

Тот факт, что она только что совершила первую в жизни кражу, совершенно ее не взволновал.

– Ну, вот и все, дорогие соучастники преступления, пора возвращаться, – послышался прежний бодрый голос Клайва. Он подошел к расписанию фуникулера и несколько секунд вчитывался в текст, потом изящно изогнул кисть с дорогими часами: – Следующий поезд придет через семь минут. Есть предложение воспользоваться моментом и взглянуть на знаменитый водопад. Правда, придется спуститься до промежуточной станции.

Наслаждаясь впрыском адреналина, Маша не задумываясь согласилась и с сомнением взглянула на Макса. Парень выглядел усталым, спуск по серпантину с увечным бедром – не для него. Максимильян грустно покачал головой:

– Я дождусь поезда и встречу вас внизу.

– Понимаю, дружище, тогда до скорого! Обещаю не соблазнить Мари в твое отсутствие, – непринужденно засмеялся Клайв.

Отыскав в стороне от площадки фуникулера указатель на пешеходную тропу, Маша вернулась к севшему на лавочку Максу и поцеловала его в щеку.

– Будь осторожнее, – тихо прошептал он. И улыбнулся Клайву: – Поспешите! А то мне придется вас ждать!

Англичанин шагнул в сторону и исчез за елками. Маша нырнула следом.

Ухоженная, посыпанная мелкой галькой тропа крутой дугой уходила вниз. Дорожка метра три в ширину, не более, по правую руку была огорожена перилами, во избежание падения в ущелье.

Но не успели они спуститься на один круг серпантина, как рокочущий звук прокатился над верхушками елей, а сильный порыв ветра нагнул стволы.

– Мари, давай возвращаться, приближается гроза! – Клайв старался перекричать ветер.

Маша остановилась и в нерешительности оглянулась назад, представляя утомительный подъем. Глупый чертик в ее душе, отважный, неосмотрительный проказник, отчаянно замотал головой.

– Нет, Клайв, пойдем быстрее, мы успеем до станции, там сядем на фуникулер. Я хочу сфотографировать водопад!

– Как скажешь, упрямица.

Ветер, словно по приказу, стих, от раскатов грома остались лишь воспоминания.

– Абракадабра! Видишь, все отлично.

Молодые люди продолжили спуск.

Наконец впереди показался информационный плакат, указывающий направление на смотровую площадку. Маша ускорила шаг. Клайв еле поспевал за ней. Небольшой скальный выступ, нависший над дорогой и огороженный со всех сторон металлическими перилами, был идеальным местом для съемки необыкновенного природного явления.

Хрустальные струи горной реки, с силой бьющие из скалы, над которой возвышалась одна из трех башен замка, пролетали вертикально сотню метров, падали и превращались в белоснежную пену. Катились вниз, бурля на порогах, и терялись среди бесчисленных сосен и елей.

Маша достала из рюкзака камеру и подошла к самому краю. Немного свесилась вперед через заграждение, чтобы захватить в экспозицию больше сверкающих струй.

Клайв, заметив ее необдуманный поступок, сделал шаг вперед:

– Мари, ханни, не наклоняйся!

Но налетевший страшный порыв ветра отнес его слова в сторону. Испуганный до смерти англичанин наблюдал, как Маша перевернулась через перила и пропала из виду.

– О боже! – Через секунду он уже был на том месте, где стояла девушка.

Несчастная прижалась телом к отвесной скале. Уцепившись руками за край смотровой площадки, она держалась на небольшом каменистом выступе, готовая рухнуть в пропасть.

Клайв со страху перешел на английский:

– Я сейчас! – Он подполз под перилами как можно ближе к краю и протянул Маше руку: – Держи руку! Перехватись!

Маша, серая от страха, сделав нечеловеческое усилие, оторвала одну руку от скалы и вцепилась в протянутую кисть.

– Молодец!

В этот момент ее пальцы свела адская боль, золотое массивное кольцо, что носил на безымянном пальце Клайв, безжалостно впилось ей в кожу. Она вскрикнула от боли и страха, взглянув на склонившегося над ней англичанина. В его сапфирово-голубых глазах клубилась тьма, заливающая зрачки.

Клайв переменился в лице:

– Дай мне свой рюкзак, он мешает. Отцепи вторую руку, сними рюкзак и протяни его мне.

– Да, – завороженно произнесла Маша.

Она послушно оторвала вторую руку от скалы и повисла над пропастью, сжав зубы от невыносимой боли. Раскаленное кольцо Клайва обжигало пальцы. Потянувшись, сняла лямку врезавшегося в плечо рюкзака…

– Маша! Где ты? Клайв? – сквозь морок, застивший ее разум, прорвался взволнованный голос Максимильяна.

В ту же секунду сильная рука британца перехватила ее вторую кисть, и Маша, словно пушинка, была поднята из пропасти. Перед тем как потерять сознание, она увидела спешащего изо всех сил, подпрыгивающего на здоровой ноге подобно неуклюжему кузнечику, бледного как смерть Макса Краузе.

«Что он тут делает? Он должен ждать внизу», – было ее последней мыслью.

Она пришла в себя, когда за окном начали зажигаться звезды. Лежа на огромной кровати в комнате, освещенной тусклым ночником, стоящим на тумбочке рядом с изголовьем, Маша не могла понять, как она здесь очутилась.

Последним ее воспоминанием были испуганные глаза Максимильяна и его рот, застывший в немом крике.

Еще железные тиски-руки Клайва, спасшие ей жизнь. Они в последний момент перехватили ее за локти и вытащили из пропасти.