Непорочная грешница - Рексанна Бекнел

— Если ты станешь ненавидеть мужа за то, что он убил твоего брата в честном бою, то до добра это не доведет…

— Это неправда! В моем сердце нет к нему ненависти.

Леди Милдред недоуменно нахмурилась.

— Но если так… если так… К чему тогда печаль?

— Он меня ненавидит! — воскликнула Линни. — Меня и всю мою семью!

— Нет. — Леди Милдред вдруг замолчала и глубоко задумалась.

Экстон и в самом деле ненавидел семейство де Валькур, причем в течение долгого времени. Как и все де ла Мансе. Но к своей жене он относился по-другому, в этом леди Милдред была уверена. Может быть, он даже хотел бы ее ненавидеть, но у него ничего не получилось.

Это прозрение было настолько для нее неожиданным, что леди Милдред некоторое время молча смотрела на невестку, не зная, что ей и сказать. Впервые в жизни она поняла, что ее сын Экстон мог испытывать глубокие чувства к женщине, которая была дочерью его врага. Нельзя сказать, что это открытие порадовало миледи. Тем не менее коли это так, то…

Молчание затягивалось, и молодая женщина повернулась было, чтобы уйти. Леди Милдред, однако, остановила движением руки.

— Подожди немного… Ты не торопишься? В таком случае… в таком случае я бы с удовольствием с тобой прогулялась. Ведь нам есть что обсудить.

Заметив недоверчивый и, пожалуй, даже испуганный взгляд невестки, леди Милдред ободряюще ей улыбнулась. Оказалось, что это не так трудно сделать.

— В его душе тоже нет ненависти к тебе. Уж в этом-то я уверена. Если же и ты не слишком к нему сурова, то… вполне возможны добросердечные отношения. Ты со мной согласна?

Мейнарда похоронили в алтаре. Под той самой плитой где покоились его мать и брат. Каким образом удалось леди Милдред этого добиться, Линии даже боялась спрашивать Главное, дело было сделано. И неважно, что на похоронах присутствовали только она, ее отец, Норма и Фрайан.

Эту новость первым сообщил ей Питер. При этом он был мрачен и сосредоточен. Он застал ее в часовне и передал послание матери,

— А Экстон согласился с этим? — спросила его Линни. Питер пожал плечами.

— Он, по крайней мере, не возражал.

— Но это не одно и то же, согласись?

— С какой стати это тебя беспокоит? — Питер отвечал так же быстро, как она спрашивала.

Спорить с Питером не хотелось, и Линии промолчала. Она получила разрешение похоронить Мейнарда достоино, на что она, признаться, не рассчитывала. Но при этом и испытывала трепет от предстоящей неизбежной встречи с Экстоном. Тот, однако, так и не пришел. Его не было за вечера трапезой, не вернулся он и в их опочивальню часом позже. Всю ночь он где-то пропадал. Не было его нигде видно и в день похорон. Только когда солнце стало клониться к закату, сенешаль доложил, что Экстон приближается к замку. У Линии отлегло от сердца, хотя тревога не оставляла ее.

После слов сенешаля все, как по команде, повернули головы в ее сторону, поскольку многие были свидетелями бурного объяснения между женой и мужем и знали о том, что похороны все-таки состоялись. Чтобы успокоиться, Линни попыталась отыскать взглядом леди Милдред и, увидев, как светятся участием ее глаза, почувствовала облегчение.

После беседы между женщинами днем раньше поговорить серьезно им так и не удалось. Линни, правда, приходила к леди Милдред, чтобы поблагодарить ее за великодушие, но та жестом отмела всякие выражения благодарности с ее стороны.

— Не стоит благодарить меня за то, что я хочу устроить счастье собственного сына. Это обязанность матери. Настанет день, когда ты меня поймешь.

Линни, правда, не очень-то поняла, каким образом захоронение праха Мейнарда в часовне могло принести счастье Экстону, но была рада, что дело уладилось. Впрочем, что бы там ни говорила леди Милдред, ей предстояло еще одно испытание — встреча с Экстоном. Но ей хотелось объясниться с ним наедине, а не под взглядами алчущей развлечений и зрелищ челяди, заполнившей большой зал.

— Я буду у себя в опочивальне, — сказала она звонким голосом, который эхом разнесся по залу. — Прошу тебя, Норма, сообщи милорду, моему мужу, что я с нетерпением ожидаю его в господских покоях. Поставь также его в известность, что для него будет приготовлена большая бадья с горячей водой для омовения.

Эти ее слова вызвали оживление во всех углах освещенного факелами зала, который в этот момент напоминал гудящий улей. Линни снова оглянулась на леди Милдред — чего греха таить, ей хотелось заручиться ее одобрением, но на лице старой дамы не запечатлелось ничего, кроме печали и даже, пожалуй, осуждения.

Это неприятно поразило Линни, но ей ничего не оставалось, как поступить в соответствии с тем, что было объявлено раньше. Когда она двинулась к выходу, следом за ней засеменила Норма. Шум в зале с ее уходом еще усилился.

— Может быть, мне лучше остаться с тобой, миледи? — отдуваясь, спросила Норма, с трудом одолевая лестничный пролет.

— В этом нет необходимости.

— Но ведь милорд может находиться в дурном расположении духа…

— Нет. — Линии поднялась на второй этаж и повернулась лицом к встревоженной горничной. — Не думаю, чтобы он злился. Здесь не произошло ничего такого, чего бы он сам не одобрил. Правда, я до сих пор не могу взять в толк почему он разрешил захоронить Мейнарда в алтаре, но дела от этого не меняется. Так что я не думаю, что он гневается.

«Разве что будет предаваться печали, стараясь этого не показывать», — подумала она.

Линии и решила утолить его печали любой ценой и радовалась, что ей представлялась такая возможность.

Норма ободряюще похлопала Линни по плечу.

— Твоя бабушка, миледи, гордилась бы сейчас то если бы тебя видела, и совершенно справедливо. Уж постараюсь описать ей все, как было, до последней мелочи.

Признаться, меньше всего Линни желала это услышать. Норма напомнила ей о том, как ловко ей удавалось обманывать своего мужа и его домочадцев, и как раз в то самое время, когда всем им захотелось наконец зажить спокойно и дружно. Норма ушла, пожелав ей спокойствия и бодрости духа. Линни, после ее ухода, едва не расплакалась.

На лестнице послышались шаги, и Линни затрепетала. Впрочем, тревога оказалась ложной — в примыкающий с господским покоям коридор вошли слуги, неся большую деревянную бадью и все то, что требовалось для омовения. Линни распустила волосы и, усевшись у окна, принялась их расчесывать.

Жизнь ее превратилась в частую сеть, в которой безнадежно запутались ее с Экстоном отношения. Зато волосы были шелковистыми и гладкими на ощупь — такими, как он любил. И она ждала его, замирая от желания, готовая дать все, чтобы его ублажить. Она докажет ему, что любит его всем сердцем, чего бы ей это ни стоило, сказала Линни. Ей хотелось, чтобы он сам уверовал в ее любовь поскольку — она знала — скоро настанет день, когда все что свершилось между ними и невероятно их сблизило будет переоценено заново — по крайней мере им. Хотя Линни и сомневалась, что ее усилия повлияют на его чувства к ней после того, как правда о том, кто она такая, станет всеобщим достоянием, но попытаться все-таки стоило.