Непорочная грешница - Рексанна Бекнел

Он отступил от нее на шаг, чтобы не допустить открытых проявлений клокотавшей у него в душе ненависти.

— Ты вышла за меня замуж под чужим именем — в надежде лишить меня того, что принадлежало мне по праву рождения. Сознайся хотя бы в этом… хм… Линии.

Линни. Наконец-то он произнес ее имя. Но оно прозвучало далеко не так, как она об этом мечтала. Произошло нечто противоположное ее затаенным помыслам. Это напоминало эпизод из ночного кошмара, но только она не могла пробудиться и положить кошмару конец. Ненависть и презрение, которые прозвучали в его голосе, были настоящими. И осуждение в его глазах тоже было подлинным. Действительность открылась перед Линни во всей своей неприглядности.

— Я… — Она помолчала и с усилием продолжила: — Я боялась за сестру. За Беатрис, — произнесла она шепотом. — Я люблю ее и готова ради нее на все…

— Даже на блудодеяние, — прервал Экстон ее страстную исповедь.

Когда же Линни отчаянно замотала головой, не желая принимать на свой счет эти ужасные слова, он в ответ разразился неприятным утробным смешком.

— Подобного доказательства преданности даже злодей, как я, не стал бы требовать от своей сестры. Если бы у меня, разумеется, была сестра.

— Но я люблю ее! — выкрикнула Линни, поскольку н могла придумать иного объяснения, которое, по ее мнению было бы Экстону понятно.

И снова он в ответ разразился хохотом, и его неприятный смех эхом отразился от каменных стен зала.

— Твоя любовь ничего тебе не принесла, кроме осуждения и презрения окружающих. Твои замыслы, Линии, с позором рухнули. Все возможные выгоды для тебя потеряны оттого, что в основе твоих поступков лежала ложь. Мы с тобой не женаты — по крайней мере, в глазах церкви. Но твоя сестрица…

Он замолчал, но Линни отлично поняла, какой смысл вкладывал в свои слова Экстон. Она отвернулась от него, но голос Экстона достигал даже отдаленных углов зала, и укрыться от него было невозможно.

— Твоя бабка проявила себя весьма ловкой интриганкой. Она не стала выступать против Генриха, а наоборот, наметила своей внучке в мужья Юстаса де Монфора — правую руку герцога. Генрих, однако, еще не дал согласия на этот брак. Поэтому все они собираются приехать сюда, в Мейденстон, чтобы выслушать мои доводы и рассудить все по справедливости.

Он наступал на нее, а она — шаг за шагом — от него отступала.

— Я брошу де Монфору вызов, чтобы не допустить этого брака. Я был женат на лже-Беатрис, но, будь уверена, я это исправлю. И заполучу Беатрис подлинную, хотя мне придется для этого преодолеть сильное противодействие герцога. Я знаю Генриха и его умение раздувать вражду среди своих приближенных. Но и он меня знает и понимает, что я от своего не отступлюсь.

Она молчала, вздрагивая от его слов, как от пощечин!

— Прежде я спал с тобой, поскольку принимал тебя за Беатрис. Скоро, однако, я буду спать с твоей сестрой. Ты потерпела поражение, Линни. Ты проиграла!

Линни отступала до тех пор, пока не уперлась спиной в холодную стену. Экстон был повсюду — прямо перед ней, слева от нее, справа, а его слова пронзали ее подобно острым клинкам. Неужели она была влюблена в этого человека, поднялась с его постели всего несколько часов назад? Да быть того не может!

Впрочем, попытка отрицать очевидное ни к чему не привела. Она, Линни, старалась замечать в Экстоне все лучшее, но не увидела того, как худшее одержало в нем верх и нанесло ей разящий удар. Впрочем, она это заслужила. Все, что он говорил ей, содержало в себе зерно истины. Ложь ничему не могла помочь и ни от чего не спасала. Тем более она не могла помочь ей. Каждое ее слово, каждый поступок приближали день расплаты, поэтому нечего было удивляться, что он наступил.

Когда Экстон наконец ушел, оставив ее стоять у каменной стены и переживать крах всех ее стремлений и замыслов, она по-прежнему не ощущала к нему ненависти, равно как и жалости к себе.

Единственное, что она чувствовала, — так это огромную, всепоглощающую зависть к Беатрис. Ее любимая сестричка скоро заполучит этого человека себе в мужья. Линни ни капельки не сомневалась, что подогреваемый сильнейшими страстями Экстон с легкостью одолеет в поединке любого мужчину, будь он даже древним титаном или выходцем с того света. Он прихлопнет этого сэра Юстаса, как муху, получит право сочетаться браком с Беатрис. Когда ярость и злоба у Экстона поутихнут, они создадут с ней настоящую семью, она же…

Она медленно соскользнула по стене вниз и скорчилась на холодном полу.

Они создадут семью, а она лишится двух самых любимых ею людей — Экстона и Беатрис.

Как ни странно, потерю сестры она пережить бы смогла. Так ей вдруг подумалось.

Но вот потерять Экстона… Потерять Экстона было все равно что вырвать у себя из груди сердце. А всякий знает, что без сердца жить невозможно.

Я одарил ее блаженством,

Она же меня — терниями.

Я оказывал ей почтение,

Она платила мне злом за добро.

Автор неизвестен

Пошел дождь. Он начался еще до полудня, продолжался в течение дня и поливал землю весь вечер и всю ночь. Казалось, само небо рыдало по замку Мейденстон, по его хозяину, которого предала жена, и по его несчастным обитателям, не сумевшим обрести покой. Но небо не пролило ни единой слезинки по зловредной женщине, которую он, Экстон, изгнал из башни. Она — по мнению милорда — не заслуживала жалости ни со стороны небес, ни тем более людей.

Экстон стоял у открытого окна покоев, расположенных на третьем этаже. Дождь принес с собой пронизывающий холод, который, однако, был не в силах остудить его воспаленного лба. Из комнаты открывался вид на замковый дворик, на кухонные постройки, садик с лечебными растениями и травами, на внутреннюю часть крепостной стены и, наконец, на скрытую непроглядной тьмой округу. Экстон видел лишь неяркое свечение двух факелов у ворот да очертания редких освещенных масляными плошками окошек деревенских домиков. Тем не менее перед его мысленным взором вся округа вставала как на ладони. Это был — в широком смысле слова — его дом, где он провел свое детство и где надеялся воспитать своих собственных детей.

В настоящее время, правда, это было проклятое место, его история неразрывно была связана с многочисленными клятвопреступлениями и предательствами. Экстон высунулся из окна как можно дальше и почувствовал на щеках влагу дождевых струй. Ну почему никто не сообщил ему прежде, что у де Валькура две дочери? И почему младшая с такой готовностью пожертвовала собой ради старшей? Проклятие! Подумать страшно, какое ужасное и извращенное семейство владело Мейденстоном все эти годы!

Возвращаясь мыслями к будущим детям, Экстон поморщился. Сначала он спал с одной лживой тварью, теперь ему предстояло сочетаться браком с другой. «Яблочко от яблони недалеко падает, — подумал он. — Еще неизвестно, стоит ли ему заводить потомство со старшей дочерью де Валькура. Наверняка она ничем не лучше младшей».