Введение в мифологию - Александра Баркова

Этого оказывается мало, и начинается последнее, финальное состязание. В этом состязании герои должны прыгать через Непру-реку, которая шириною в три версты. Непра-река – имеется в виду Днепр, но я замечу, что образ, безусловно, мифологизированный, потому что Днепр, как он ни широк, но в районе Киева значительно меньше и примерно километр. Дюк снова боится, он идет к своему коню, ему плачет, конь говорит, что он родной брат коня Ильи Муромца и сын кобылки Микулы Селяниновича и не уступит даже старшему брату и уж тем более коню Чурилы, так что Дюк может не бояться этого состязания. На следующий день идет состязание, Дюк благополучно перепрыгивает через реку на своем коне, Чурила скачет, плюхается в воду, тогда Дюк перепрыгивает обратно и на скаку вытаскивает Чурилу за волосы из воды, видимо вместе с конем, по крайней мере, по тексту получается именно так. И далее по условиям состязания проигравший платит головой, то есть Дюк должен срубить голову Чуриле. Но за Чурилу вступаются все киевские девки (видимо, замужним дамам элементарные приличия не позволяют это сделать, хотя в отдельной былине о гибели Чурилы он погиб именно из-за связи с замужней женщиной). И Дюк, что вполне очевидно, щадит Чурилу. Сам уезжает к себе в Индею, и на этом заканчивается былина. Только у одного сказителя говорится о том, что, перед тем как уехать, Дюк раздает свои цветные платья голям. Но, видимо, сказитель ратовал за социальную справедливость.

В чём же смысл поездки Дюка? Буквально от его поездки Киеву нет никакой выгоды, ничего это не дает. Но смысл, видимо, в том, что сам факт приезда Дюка и последующей поездки Добрыни в Индею богатую говорит о том, что страна счастья не просто есть, она достижима, и обычный русский человек может до нее добраться, и такая воплощенность мечты есть идея этой былины. На что я хочу здесь обратить внимание. Понятно, что у нас здесь невероятная чересполосица моментов сугубо мифологических, начиная с первой охоты Дюка, и черт очень поздних. Очень точные психологические наблюдения, которые достойны романа, и сам невоинственный пафос былины тоже позволяют говорить о ее позднем происхождении. Причем ученые давно отметили, что в былине описывается мода XVII века, и поэтому эту былину мы можем уверенно датировать XVII веком. Я думаю, что более ранние былины русского эпоса – они тоже по-слемонгольские. У нас нет никаких данных о том, что в домонгольское время существовал эпос в близких нам формах. Есть невнятные упоминания об Илье Русском, но сюжет, который там фигурирует, – это сюжет о сватовстве, который в XIX веке ни в коем случае с Ильей Муромцем не связывался. При этом огромный пласт русской героики – это отражение татарского нашествия, то есть это былины, в основе своей достаточно поздние и послетатарские. Что не мешает сохранять там архаические мотивы, и в первую очередь они будут связаны с нашим главным героем – Ильей Муромцем, к которому мы наконец и переходим.

Итак, Илья Муромец. Мало того что это главный герой русского эпоса, заметим, что это единственный герой, который продолжает свое существование в современном фольклоре, пусть и играет там периферийную роль. Анекдоты про Илью Муромца не просто существуют, эти анекдоты весьма адекватно воспроизводят его образ, без искажений по отношению к тому, что было в эпосе, насколько, конечно, можно сравнивать анекдоты и былины. Я анекдоты пересказывать не буду по причине их крайней неформальности, но их найти можно без труда и насладиться этими образцами современного юмора.

Что принципиально отличает Илью Муромца от всех остальных русских богатырей, так это его «неправильное» происхождение. Когда Илья приезжает в Киев к Владимиру, первое, что слышит Илья от князя: «Мужичище-деревенщина, пошел вон!» Несмотря на то что это самый могущественный богатырь, он постоянно нежелателен для Киева – так или иначе, прямо или косвенно; и недаром я уже упоминала тот факт, что в большинстве былин Илья находится на границе, но если он в Киеве, то он, наоборот, сидит в погребе.

Подчеркивается, что Илья стар. С развитием казачества Илья превращается в старого казака, и формулировка «старый казак Илья Муромец» входит в былины устойчивым словосочетанием. Илья – крестьянский сын. Как мы понимаем, для дружинного мира, для дружинного сообщества быть крестьянином – это нонсенс, потому что те, кто шли в дружины, автоматически переходили в воинское сословие, хотя, как правило, оно уже формировалось само из себя. Здесь постоянно подчеркиваются эти два момента несоответствия воинскому идеалу: он не знатен и он стар. Естественно, что в советское время за этим очень хотели видеть социальный конфликт и успешно его видели, хотя такая трактовка не то чтобы совсем несправедлива, она справедлива, но только для самого позднего уровня восприятия эпоса в народной среде. А так, конечно, за этими двумя чертами Ильи стоит, как мы увидим в дальнейшем, его не вполне человеческое происхождение. Кстати, заметим, что для любого настоящего воина естественной, желательной смертью является гибель в бою. Это для воинского эпоса нормально, и здесь Илья тоже нам портит картину, потому что, как это подчеркивается в былинах с завидной регулярностью, «ему смерть на бою не писана», то есть он не может погибнуть в бою. Дальше замечу, что русские богатыри в принципе не погибают, этот тип сюжета для русского эпоса крайне нехарактерен. Что касается Ильи Муромца, у нас есть былина о его смерти, это разговор отдельный, поскольку былина весьма своеобразная.

Начнем разбор биографии Ильи не с первого подвига, а с эпизода наиболее характерного для этого образа: мы начнем с его поездки к Святогору. Сначала несколько слов о Святогоре и о том, что это за персонаж. Со Святогором у нас связано несколько былин, и они, что характерно, повествуют о его смерти. Если сказитель знает только одну былину о Святогоре, а о Святогоре, я замечу, записано былин крайне мало, буквально несколько записей. В некоторых случаях мы вынуждены довольствоваться одной-единственной записью. Вот сейчас пойдет речь о женитьбе Святогора, в нашем распоряжении именно один текст. Итак, если сказитель знает обе былины о смерти Святогора, то он обычно примиряет их так, что в первом случае Святогор мог погибнуть, но недопогиб, погиб не до конца. Если знает одну, то всё гораздо проще.

Одна былина – это Святогор и сумочка. Святогор едет по Святым горам. Кстати, как выглядят эти горы? Эти горы описываются как холодные, сиверные. Сиверные – это не северные, «сивер» – это севернорусское диалектное слово, означающее очень холодный ветер, такой, что если он задует в июле, то крестьянка идет ворошить сено в варежках. В июле! Эти сиверные горы чрезвычайно холодные, Святогор там ездит, и вот он спускается на русскую землю. Его мир – это мир камня, в мире земли ему делать нечего. Он начинает похваляться своей силой, тем, что, будь одно кольцо в небе, другое в земле, он бы за них взялся – Архимед местный – и землю бы перевернул. Тогда он встречает мужичка, который иногда никак не назван, иногда назван Микулой, мужичок этот несет заплечную сумочку, предлагает Святогору ее поднять. Святогор пытается поднять ее пальцем, одной рукой, двумя руками, по колено в землю ушел, со лба не пот – кровь течет, и в некоторых случаях прямо тут, надорвавшись, умирает, узнав предварительно, что в сумочке находится тяга земная, то есть сила земли, которую ему не поднять. Или же, если сказителю нужно оставить Святогора в живых, он всё-таки не умер и, в себя придя, возвращается к себе в Святые горы, чтобы там у него было приключение с Ильей Муромцем.