Первые бои добровольческой армии - Сергей Владимирович Волков

Рады, 2) Подчинение атамана командующему Добровольческой армией, 3) Немедленное вступление кубанцев в состав Добровольческой армии.

Покровский не мог дать без извещения атамана и правительства ответ на эти вопросы. Генерал Корнилов поздоровался с конвоем, черкесы прокричали ему «Ура!», и Покровский вернулся в Калужскую.

Дальше последовали бои за станицу Ново-Димитровскую – Ледяной поход.

7 марта в этой станице, в момент боя, состоялось совещание, на котором присутствовали: генералы Корнилов, Алексеев, Деникин, Эрдели, Романовский, Покровский, Гулыга, полковники Филимонов, Быч, Рябовол, Султан-Шахим-Гирей (представитель горцев). На этом совещании было подписано следующее соглашение:

1) Ввиду прибытия Добровольческой армии в Кубанскую область и осуществления ею тех же задач, которые поставлены Кубанскому правительственному отряду, для объединения всех сил и средств признается необходимым переход Кубанского правительственного отряда в полное подчинение генерала Корнилова, которому предоставляется право реорганизовать отряды, как это будет признано необходимым.

2) Законодательная Рада, войсковое правительство и войсковой атаман продолжают свою деятельность, всемерно способствуя мероприятиям командующего армией.

3) Командующим войсками Кубанского края с начальником штаба отзывается в состав правительства для дальнейшего формирования Кубанской армии.

Так произошло соединение, о котором мечтали все поднявшие знамя борьбы на Кубани. И, став плечом к плечу с добровольцами, кубанцы двинулись «за родиной» в степи Кубани. Пусть наша Белая Идея временно не одержала победы, пусть мы покинули родные края, но мы верим, что жертвы, принесенные красному Молоху, – не напрасны. Придут иные времена: вернутся изгнанники в свое отечество, бережно перенесут на родную Землю прах Основателя Добровольческой Армии генерала М.В. Алексеева, отдавшего свои силы и жизнь за прекрасную мечту о Великой России. Могилы бойцов, начиная от высокого берега реки Кубани, на котором стоял крест на месте пролитой крови великого русского патриота генерала Л.Г. Корнилова, и кончая могилами неизвестных героев, павших в походе, дождутся лучших времен. Их скромные кресты украсит благодарная рука опомнившихся сынов пока еще порабощенной отчизны, а капли пролитой крови дадут богатые всходы и принесут прекрасную жатву, имя которой любовь к Родине, патриотизм и самопожертвование.

Все даты и численный состав частей в настоящем очерке взяты из документов, находившихся у бывшего Кубанского войскового атамана генерал-лейтенанта А.П. Филимонова. Все даты по старому стилю.

К. Николаев

1-й кубанский поход[106]

После заключения Брест-Литовского мира Россия вышла из состава воюющих держав и целиком отдалась на волю своих новых властителей, готовясь переустраивать сущность своего бытия.

Однако происходящие перестроения далеко не удовлетворяли все слои населения. Армия, только что представлявшая собой стройное целое, привыкшая к беспрекословному повиновению своим начальникам, оказалась в особенно тяжелом положении. Кадровое офицерство, сохранившееся в частях в очень малом проценте, не могло легко восприять ту политическую линию, которую с первых же шагов начали проводить большевики. Положение офицеров стало особенно тяжелым. Воспринятое с первых шагов службы сознание чувства долга перед Родиной, укорененное в течение долгих лет, обратившееся в привычку точно и беспрекословно исполнять приказы начальников, заставляли офицера задумываться над вопросом неисполнения даже и противозаконного приказа, идущего сверху от новых властителей Родины, хотя бы эти приказы и разрушали впитанное с ранних лет чувство национальной гордости русского офицера. Как ни странно, но эта привычка к беспрекословному повиновению сыграла во многих случаях роковую роль в жизни офицеров. Офицер – как былинный витязь на распутье, оказался стоящим у камня, от которого уходили вдаль три дороги… А на камне было написано: «Направо поедешь – воина сбережешь, гражданина погубишь. Налево поедешь – гражданина сбережешь, воина погубишь. А прямо поедешь – и воина и гражданина погубишь».

Перед каждым из нас встал тяжелый вопрос: повиноваться ли велениям, идущим сверху, и, умыв руки, точно выполнять все приказы, возложив ответственность за судьбы Родины на отдающих эти приказы, – или же, стряхнув с себя наваждение, сказать открыто: «Вы губите Россию!» – а самим уйти… куда? В неизвестное будущее, против многомиллионной России?.. Да и верен ли тот путь, который, помимо открытого неповиновения, не дает гарантии, что решение, мною принятое, является действительно верным решением? Может быть, для спасения России более правилен путь повиновения большевикам, а мое офицерское достоинство и все прошлое – есть лишь соринка, которую каждый из нас должен принести в жертву во имя блага России?

Вот почему многие из доблестнейших офицеров, проявившие в боях полное самопожертвование, но не смогшие разобраться в политическом моменте того страшного времени, остались инертны и не восстали против происходившего вокруг предательства.

Временное правительство, не будучи в силах противостоять постепенному развалу армии, преступно позволило с первых же шагов революции надругаться над основой армии – русскими офицерами.

Напрасно генерал Деникин, обращаясь к Временному правительству, говорил на закрытии офицерского съезда в Могилеве 22 мая 1917 года: «Пусть же сквозь эти стены услышат мой призыв и строители новой государственной жизни: берегите офицера! Ибо от века и доныне он стоит верно и бессменно на страже русской государственности. Сменить его может только смерть!» Он говорил: «Они плюнули нам в душу, совершив каиново дело над офицерским корпусом!» Когда в начале Кубанского похода кто-то спросил генерала Маркова, что символизирует собой черно-белая форма офицерского полка, он ответил: «Траур по русскому офицеру, который искони и довеку был и будет часовым Русской земли. Они гибнут и будут гибнуть, пока их не сменит разводящий».

Ставка ясно видела постепенный развал армий, и лица, стоявшие во главе ее, предупреждали правительство о грядущей катастрофе. На совещании главнокомандующих и членов правительства в Ставке генерал Деникин 16 июня закончил свою речь словами: «Но есть Родина! Есть море пролитой крови! Есть слава былых побед! Но вы, вы втоптали наши знамена в грязь! Теперь настало время: поднимите их и преклонитесь перед ними… если в вас есть совесть!..» То же писал в телеграмме Временному правительству 11 июня и Верховный Главнокомандующий генерал Корнилов: «Меры правительственной кротости расшатали дисциплину…»

Восстание генерала Корнилова 26–28 августа окончилось быховским заточением. Здесь, ожидая шемякина суда Временного правительства, быховские узники впервые задумались над тем, чтобы найти кусок Русской земли, откуда можно было бы начать оздоровление русского народа. Будучи сам казаком, прекрасно зная уклад казачьей жизни, генерал Корнилов, естественно, обратил свои помыслы на казачьи земли. Путем передачи писем через офицеров-курьеров он списался с генералами Алексеевым и Калединым. Таким образом, было намечено то направление, в котором нужно было посылать всех, кто хотел и мог встать на защиту попранной Родины.

25 октября совершился большевистский переворот. Я не стану останавливаться на дальнейших событиях. Они известны всем. Смерть Духонина, бегство Корнилова и других быховцев. Началось полное владычество большевиков.

Города,