Зов прайма - Александр Комзолов

И тогда он ушел. Шааз. Демон из ее сновидений.

Холодный ветер затих, а Сэйери продолжала стоять на месте. Не шевелясь, не в силах проснуться, она только чувствовала, как стекает по ее плечу, по обнаженной левой груди, по животу его слюна, оставлявшая мерзкий липкий след на ее теле.

* * *

Из-за очередного поворота вынырнула еще одна небольшая деревушка, близнецы которой столь часто встречались в Долине тысячи лепестков и Рассветных предгорьях. За свою еще пока недолгую семнадцатилетнюю жизнь Сэйери успела уже несколько раз вдоль и поперек, а потом снова вдоль, исколесить все Адорнийское королевство, своими глазами видела многие его части, и у нее уже имелись свои любимые места.

Ну, во-первых, конечно, Тотоол, в который они заезжали лишь однажды несколько лет назад. Он был таким изящным, таким разнообразным и многогранным, что, казалось, готов был каждый день показывать свои новые, еще неизведанные стороны. Спокойные аллеи и парки, в которых искусные садовники выращивают диковинные деревья и цветы, оплетавшие фонарные столбы и низенькие деревянные скамейки. Грандиозные выставки и картинные галереи, соседствующие с мелкими домишками, хозяева которых, однако, тоже выставляли для всех желающих свои коллекции, состоявшие из бумажных оригами, самодельных детских игрушек или древних монет, принадлежавших еще временам старой Империи, или вообще до нее.

И, конечно, огромная сцена, мимо которой Сэйери проезжала, покидая город, и на которой в то время происходил показ модных платьев и карнавальных костюмов. Они были настолько блистательными и богатыми, что девушка невольно натянула поводья, желая подольше полюбоваться ими. Она сидела на подмостках их маленькой крытой тележки, и, раскрыв рот, любовалась этим великолепием поверх сотни голов зрителей. И понимала, что у нее самой таких волшебных нарядов никогда не будет. Загипнотизированная парадом из лент, блесток и пряжек, девушка даже не сразу заметила, что бабушка Джиа больно тычет ей в бок своей кривой клюкой. Те синяки не сходили больше недели, но Тотоол того стоил.

Он был тем местом, в котором Сэйери бы с удовольствием остановилась, построила бы дом, нашла любимого человека и завела бы детей. И каждый раз, с тех пор как они выехали из Тотоола, когда бабушка Джиа объявляла их следующее место назначения, Сэйери молилась богам, чтобы старуха назвала этот город серебряной спирали, на которой покоился дворец лорда Дамиана.

Вторым местом, которое Сэйери тоже не отказалась бы посетить, был, как ни странно, Эгизар. Вовсе не место для молодых девушек, он приносил ей, однако, ощущение собственной защищенности. Расположенный на самой границе королевства, соседствующий с залитой чистым праймом территорией, в опасной близости от Империи Доктов, он привлекал самых сильных людей королевства. Угрюмые и неразговорчивые, настоящие искатели приключений, они каждый день путешествовали по окрестным лесам, и даже совершали экспедиции в праймзону, а по вечерам сидели в тавернах и рассказывали такие удивительные истории, что вера в них граничила с безумием. Сэйери слушала их и в тайне надеялась, что какой-нибудь искатель приключений позовет ее и пригласит в свой отряд. И тогда она своими глазами увидит эти волшебные сказки, и узнает, насколько они правдивы.

А еще Эгизаром правил очень симпатичный молодой лорд Альваро. Сэйери повстречала его, когда они въезжали в город. Он тогда как раз выезжал из Эгизара, удивительно ровно сидя на громадном черном скакуне, такой мускулистый и величественный. Тогда, в первый раз Сэйери влюбилась, хотя лорд Альваро проехал мимо, и даже не взглянул на их бедный фургон. Потом она много раз закрывала глаза, и образ прекрасного лорда вставал перед ее внутренним взором. В ее мечтах он спрыгивал со своей лошади, подходил к их дилижансу и завязывал с ней разговор, в конце которого обязательно приглашал переночевать в своем замке.

Конечно, это все были пустые мечты. Кому могла понадобиться простая уличная гадалка и продавщица сонных амулетов? А даже если и понадобилась бы, то она ведь все равно не могла уйти, связанная неразрывными узами с бабушкой Джиа, этой сварливой и мерзкой старухой.

— Остановимся ли мы в этом городе? Остановимся ли мы? — показала свой треснувший сухой голос бабушка Джиа, словно услышав окликающие ее мысли.

Тяжелый костыль больно ударился в плечо, наверняка оставляя на нем громадный синяк. От неожиданности Сэйери вскрикнула и дернула поводья, заставляя задремавшую на ходу маленькую пегую лошадку удивленно заржать.

— Конечно, остановимся, бабушка Джиа, — быстро ответила девушка, опасаясь новых ударов.

На этот раз костыль ее пощадил и втянулся обратно в тень крытой повозки.

— Остановимся! Остановимся! — обрадовался сидевший на специально для него оборудованной ветке Онко.

Онко был попугаем. Самым большим из тех, которых Сэйери видела в жизни, с длинными красно-синими перьями, кривым клювом и удивительно умными глазами. А еще он умел говорить, что очень любил демонстрировать окружающим. Во время поездок он обычно спал на своей ветке около головы девушки или же горделиво расхаживал по крыше повозки, словно показывая всем, что именно он, а не эти глупые людишки внутри, является хозяином небогатого дилижанса. Летать попугай не любил, как будто считал, что раскрывать крылья — это слишком большой труд для такой важной персоны, как он, и предпочитал передвигаться пешком.

— Онко — умная птица! — доложил проснувшийся попугай, поворачивая голову набок и одним глазом наблюдая за девушкой.

Сколько времени впустую убила Сэйери, пытаясь научить его ругать себя, твердя ему «Онко глупый», «Онко уродливый», или даже «Онко — смрадная задница» (конечно, когда бабушка Джиа не слышала), но птица упорно игнорировала все ее усилия.

Городишко приближался, и Сэйери грустно вздохнула. Чертог покоя, к которому они ехали, ей заранее не нравился. Она всего лишь однажды проезжала по перекрестку, где от основного тракта отделялась небольшая колея на Чертог, и эта колея Сэйери тогда очень не понравилась. Дорога постепенно забиралась на гору, делалась узкой, совсем заброшенной и какой-то темной, безжизненной, удручающей. И из-за этого дурные сны посещали ее чаще обычного. В королевстве в последнее время ходили слухи, что в горном замке поселилась новая леди, и она перестраивает старые руины, но ехать туда все равно не хотелось.

В этом же маленьком селении из пяти домов по дороге в Чертог покоя они остановятся совсем ненадолго. Ровно настолько, чтобы дать отдохнуть их маленькой лошадке, купить хлеба в дорогу, да продать, если получится, несколько сонных амулетов или погадать на любимого какой-нибудь раздобревшей селянке, разменявшей недавно четвертый десяток. А через час они снова пустятся в путь. Дорога была их домом, фургончик заменял и мягкую постель, и крышу над головой во время дождя.

Бабушка Джиа стала сильно сдавать в последние годы, а кроме нее и самой Сэйери их попутчиком был лишь попугай Онко, и он ну никак не мог помочь с насущными проблемами — починить колесо телеги или вернуть ее на дорогу, когда она съедет с колеи, или нарубить дров для костра. И большинство из этих дел приходилось делать самой Сэйери, получая при этом постоянные побои от костыля стервозной бабки.