Cудьба - Мун Чжэин

Этот поход принес еще одну большую пользу. Во время трекинга вокруг Аннапурны я бросил курить. Я курил со времен старшей школы. Вообще-то я должен был бросить еще когда начал работу в Голубом доме, если следовать правилу, согласно которому во всех общественных зданиях курение запрещено. Но я этого так и не сделал. Более того, я тогда впервые выкурил сигарету вместе с президентом, хотя из-за этого было неловко, так как это противоречит этикету. Но президент сам предложил закурить. Он сказал: «Старший секретарь Мун, дай мне, пожалуйста, сигарету», – и взял у меня сигарету, поэтому вариантов не закурить вместе с ним у меня не было. К тому же президент часто слышал упреки со стороны своей супруги по поводу курения. Я всегда думал, что бросить курить – это единственно верное решение, но пока я работал в Голубом доме, бросить курить у меня не получалось. Да что говорить, я всю жизнь курил максимум полпачки в день, а во время работы в Голубом доме я выкуривал больше целой пачки.

Момент, когда я особенно остро почувствовал необходимость бросить курить, наступил, когда я увлекся подводным плаванием. Сначала мы занимались им вместе с супругой, и я заметил, что трубка от маски моей жены после нескольких месяцев выглядела как новая. А моя трубка всего после пары месяцев использования вся пожелтела от никотина. Ко мне пришло осознание, что я выдыхаю никотин не только во время курения, но и просто когда дышу – он уже смешался с моим дыханием, то есть, просто выдыхая воздух в обычное время, я выдыхаю никотин. С того момента я твердо решил завязать с курением. И наконец мне это удалось во время трекинга вокруг Аннапурны.

Я выкуривал одну сигаретку во время отдыха после преодоления сложной горной тропы, наслаждаясь прекрасным видом. И стыдно признаться, но в эти моменты я больше всего наслаждался курением. Однако воздух был настолько чист, что, выдыхая сигаретный дым, я чувствовал, будто совершаю преступление. Я не уверен, но возможно, что к общей нагрузке во время трекинга добавился еще и абстинентный синдром. Как бы там ни было, тогда я бросил курить.

Когда я говорю о Гималаях, все спрашивают про горную болезнь. Я не могу ничего сказать про восхождения профессиональных альпинистов на высоту 8000 метров, но, по моему опыту, если подниматься на доступную обычным людям высоту, то можно с легкостью адаптироваться, если идти медленно. Горная болезнь обычно ощущается уже на высоте более 3000 метров над уровнем моря. Это происходит, если подниматься с большой скоростью – неважно, на машине, самолете или же пешком. Поэтому если посмотреть на пояснения к маршруту для европейцев, то вы увидите, что маршрут построен так, чтобы подниматься очень медленно, проходя пешком все выделенные вехи в Гималаях.

А ведь в нашей стране многие очень любят заниматься альпинизмом, и их скорость подъема обычно тоже высокая. Те наши соотечественники, кто восходит в Гималаи, являются продвинутыми альпинистами. Поэтому установленный для европейцев маршрут для корейцев обычно сокращается примерно вдвое. И получается, что мы движемся по маршруту гораздо быстрее. Степень тяжести горной болезни варьируется в зависимости от телосложения, и ее симптомами могут быть головная боль, рвота, диарея. Интересно, что как только спускаешься, то все симптомы сразу проходят. Поэтому, как только вы почувствуете симптомы горной болезни, нужно остановиться и немного адаптироваться или же, если это не помогает, спуститься ниже. Но разве мы не волевые корейцы? Как бы ни было мучительно, мы продолжаем идти, стиснув зубы. Так происходит еще и потому, что мы не хотим доставлять неудобства другим путешественникам. Но затем симптомы становятся все сильнее, вплоть до того, что человек уже не может сам подняться. Вот и в тот день, когда мы подошли к подножию Аннапурны, двух корейцев эвакуировали вертолетом. И гид сказал, что такое чаще всего происходит именно с корейцами из-за особенности нашей культуры делать все «палли-палли»[17]. Он несколько раз повторил слова «палли-палли». Разве не прекрасно подниматься, размеренно наслаждаясь горами?

Я рассуждал точно так же, когда был в горах в 1997 году. Со стороны Эвереста повсюду, до самой вершины, разбросаны горные деревушки, а некоторые лоджи* находятся даже на высоте 5800 метров над уровнем моря. Возможно, поэтому в нескольких местах стали открываться подобия высокогорных деревенских базаров. Один из них известен во всем мире – это Намче-Базар, который находится в поселке Намче на высоте 4000 метров над уровнем моря. В то время он открывался еженедельно, кажется, в среду, и туда из других деревень, которые находились и выше, и ниже, привозили товары местного производства, еду и сувениры. На этот рынок стоило посмотреть. Жители горных поселений собирали в заплечные мешки огромных размеров разные товары, которые они надеялись продать. И было очень странно наблюдать, как они шли по горным дорогам и несли эти мешки, не надев ремешки на плечи, как мы носим рюкзаки, а повязав ремень на лоб. Европейцы могли даже специально ждать по несколько дней, чтобы увидеть этот рынок. Однако так как корейцы заинтересованы только в подъеме как таковом, то обычно просто продолжают путь, не дожидаясь рынка, если прибыли в неурочное время. Я подумал, что было бы здорово сделать целью путешествия посещение такого рынка, потому что меня интересовал не только трекинг, но и разные культурные особенности.

Мы решили, что после окончания трекинга вокруг Аннапурны мы отправимся в Национальный парк Читван в Покхаре, где поедем на сафари на слонах и понаблюдаем за птицами. Этот процесс заключается в том, что можно проехаться верхом на слоне по лесным тропкам парка, наблюдая за субтропическими птицами и дикими животными, такими как носорог. Можно сплавиться на длинных лодках типа каноэ вниз по реке и увидеть крокодилов и диких птиц. Для того чтобы перебраться оттуда в Катманду, мы поехали в ближайший аэропорт, но именно в тот момент повстанцы издали указ о проведении всеобщей забастовки. Даже автобусы перестали курсировать, и до аэропорта было невозможно добраться. Гид в срочном порядке разыскал джип, и мы поехали в аэропорт; с нами было еще несколько человек. На лобовом стекле красовалась табличка, где крупными буквами было написано Only tourist, которая сообщала, что в машине находятся только туристы. Пока мы ехали в аэропорт, на дорогах не было видно других машин, кроме автомобилей скорой помощи и военных грузовиков. Изредка попадались машины с такой же, как у нас, надписью Only tourist.

То тут, то там возле дороги были видны костры из деревьев и старых покрышек, и повсюду стояли люди, которые останавливали и проверяли проезжающие машины. Атмосфера была пугающей. Каждый раз, когда нам встречались «контролеры», водитель джипа каким-то образом объяснялся с ними, но, когда нам оставалось всего несколько десятков километров до аэропорта, он сказал, что дальше не поедет. В итоге гид привел нам рикшу*, у которого к велосипеду была прицеплена кабина для перевозки людей, и мы ехали еще целых два часа до аэропорта.