Охотники на тъернов - Ольга Куно

Удивление боролось в моем сознании со страхом: оба чувства претендовали на место главной испытываемой мною эмоции. Я, хоть убейте, не могла себе представить, в чем таком серьезном меня могли обвинить. Ну разве что в самозванстве. Но я ведь даже не прикидывалась дворянкой (хотя на самом деле ею была). Более того, чужим именем я назвалась с ведома его величества. С какой же стати он стал бы за это меня арестовывать?

– Это не имеет отношения к вам лично, – заверил офицер. – Речь идет об общей политической ситуации в королевстве. Вы арестованы исключительно как подданная Монтарии.

– А в чем конкретно провинились подданные Монтарии? – осведомилась я, мысленно кляня все на свете.

Я ведь в действительности вовсе не являюсь монтарийкой! Всего лишь назвалась таковой в рамках своей легенды, и, как теперь выясняется, крайне неудачно! Черт бы побрал этот конкурс вместе с его участницами, тъёрном и королем Рамиро заодно! Если сейчас я заявлю, что в действительности родилась не в Монтарии, а в Лекардии и до сих пор всех обманывала на этот счет, кто мне поверит?

– Я сообщу вам о подробностях позже, – твердо ответил офицер, обводя недвусмысленным взглядом сбившихся в толпу девушек. – А теперь настоятельно прошу вас пройти со мной.

Скрепя сердце я пошла по коридору рядом с офицером. Охранники следовали за нами. Тишина за спиной взорвалась бурными обсуждениями.

– Наши отношения с Монтарией были напряженными в течение последних нескольких месяцев, – снизошел до объяснения офицер. – Против наших подданных, находящихся в Монтарии, было предпринято несколько шагов, носящих откровенно враждебный характер. Сначала речь шла лишь об ужесточении условий торговли, но недавно было произведено несколько арестов; в частности, в монтарийскую тюрьму попал линзорийский маркиз. Его величество предпринимает ответные меры, в ходе которых в Истендо арестовываются монтарийские подданные знатного происхождения.

– Но я – не подданная знатного происхождения!

– Вы – участница королевского конкурса красоты, – откликнулся офицер. – То есть фигура не менее видная, чем многие дворяне.

Я глубоко вздохнула, стараясь смирить собственную злость. Черт бы побрал этот конкурс красоты два раза!

– И долго я пробуду под арестом?

Дыхательное упражнение помогло: во всяком случае, я была в состоянии связно разговаривать вместо того, чтобы сыпать ругательствами.

– Все зависит от того, как будут продвигаться переговоры с Монтарией и как монтарийский монарх поступит с нашими подданными, – невозмутимо ответил офицер. – Если их в скором времени выпустят, не сомневаюсь, что и вы незамедлительно выйдете на свободу.

– А если нет?

– Если нет, значит, останетесь под арестом столько, сколько будет необходимо в соответствии с государственными интересами.

Задать следующий вопрос потребовало определенной смелости.

– А если, к примеру, этого линзорийского маркиза решат казнить?

Офицер развел руками.

– В этом случае вполне могут казнить и вас.

Что ж, именно такого ответа я и ожидала. Час от часу не легче. Я решительно подняла голову.

– Я требую, чтобы о моем деле сообщили королю.

– Королю? – удивленно переспросил офицер. – Зачем?

– Об этом я не могу вам сообщить. Могу лишь гарантировать, что его величество поймет, о чем идет речь и почему мое дело требует особого подхода.

– К сожалению, сейчас удовлетворить вашу просьбу невозможно, – сообщил офицер. – Его величество срочно уехал из столицы и пробудет в отъезде несколько дней. Однако вашу просьбу можно будет донести до него после того, как он вернется.

Я прикусила губу. Последняя надежда избежать заключения таяла на глазах. Лишения же свободы я боялась панически. Только сейчас поняла, насколько сильно.

– Могу я хотя бы переговорить с лекардийским послом? – почти умоляюще спросила я.

– Не можете, – отрезал офицер. – Ни с кем разговаривать вам сейчас не положено, тем более если речь идет об иностранных подданных. Нам надлежит сопроводить вас непосредственно к месту вашего заключения.

– То есть до тюрьмы? – уточнила я. – Извольте выражаться по-человечески и называть вещи своими именами!

Нервное напряжение перехлестывало через край, и спокойствие офицера начинало меня бесить. Хотя будем откровенны: с какой стати он должен был переживать из-за очередной арестованной?

– Нет, не до тюрьмы, – удивил меня офицер. – Фактически «арест» – это не точная формулировка. Речь идет о заключении под стражу второй степени, это условия, в которых содержатся во время военных действий пленные офицеры и аристократы низшего звена.

– То есть?..

Я сильно наморщила лоб. Мысли помутились, перед глазами тоже слегка плыло.

– То есть вы будете содержаться в личной тюрьме в доме дворянской семьи в Истендо. Эти условия содержания – существенно лучше, чем в королевской тюрьме, – сообщил он мне успокаивающим тоном. – Вам будет предоставлена возможность периодически выходить из камеры, а именно – для участия в семейных трапезах. Если вы будете вести себя благоразумно, то, возможно, сможете покидать камеру и более часто.

«Отлично, – думала я, скрипя зубами, пока мы шагали по коридору первого этажа по направлению к одному из боковых выходов. – Мне надо будет не только сидеть в тюрьме, но еще и ужинать вместе со своими тюремщиками? И при этом мило улыбаться, поддерживать светскую беседу и, не приведи Создательница, не нарваться на конфликт?»

– И в чьем же доме я буду отбывать срок своего заключения? – процедила сквозь зубы я.

– В доме сэра Ирвина Торендо, – проинформировал меня офицер.

Я резко остановилась.

– Что?!

– Вас что-то смущает? – невозмутимо осведомился он.

– Ничего, – зло ответила я, снова двинувшись с места.

Ирвин Торендо. Отлично. Он тоже с ними заодно. Выступает в роли тюремщика. И это после того, как я вытащила его из камеры.

– Леди Стелла, – снова заговорил офицер, слегка понизив голос, – понимаю, что сейчас вы немного шокированы, но, когда обдумаете ситуацию, поймете, что не так уж она и плоха. Главное в вашем нынешнем положении – это вести себя благоразумно. В том числе при общении с человеком, в доме которого вам предстоит находиться. Если вы сумеете найти к нему правильный подход, ваше пребывание под стражей может оказаться более чем приемлемым.

– Что вы имеете в виду, потрудитесь объяснить?

– Он – неженатый мужчина, а вы – красивая женщина. По-моему, остальное вполне очевидно.

Я влепила ему пощечину. Наверное, это был один из тех самых неблагоразумных поступков, которые мне не следовало совершать. Однако он никаких последствий не имел, поскольку мы уже выходили во двор. Здесь поджидала тюремная карета, и, нисколько не сомневаясь в том, для кого именно она предназначена, я села внутрь. И с перекошенным от злости лицом уставилась в окошко. Если Ирвин Торендо захочет от меня платы за хорошие условия содержания, получит то же самое, что этот офицер. И это по меньшей мере.