Неверная - Кира Романовская

тебя найти… Но ты как сквозь землю провалилась, у Галины тебя не было, соседи ничего не сказали, что ты там вообще появлялась. Вера, оказывается, подала заявление на розыск, и ты нашлась спустя четыре месяца, в Питере, Филин только что прислал материалы дела. Там якобы твоё заявление, что ты пребываешь по такому-то адресу, прошу меня не искать.

— Но меня там не было! — отчаянно замотала головой Ида. — Я клянусь, не было! Я не знаю, как это вышло, я ничего подобного не писала.

— Может генерал?

— Нет, мы тогда и знакомы то не были…

— Видится так, как будто кто-то тебя прикрыл, скрыл намеренно, помог тебе. Кто это мог быть, как ты думаешь?

— Я не знаю, я уже ничего не знаю, у меня нет никого, кроме Галины… — замотала головой Ида, хватаясь за волосы.

— Ты должна знать одно, Ида. — осипшим голосом сказал Влад. — Я у тебя есть и всегда буду, я всё ещё люблю тебя, как прежде.

Она ожидала чего угодно, только не этого, только не признания в любви после полоскания себя и её в грязи.

— У меня не было никаких серьёзных отношений всё это время, зато было слишком до хера несерьёзных, я не особо задумывался о том, что делаю. Трахал и пофиг, даже на свидании то ни разу не был, ну в прямом понимании, с цветами и…

— Замолчи! Не надо! — выкрикнула Ида, вскакивая с кресла и выбегая с трассы в темноту сада.

Влад рванул за ней, но она и не собиралась убегать, встала как истукан, у подножия ступенек террасы и стояла к нему спиной, сжимая кулаки, вытянув руки по обоим сторонам тела.

— Я не могу ничего исправить, не могу… Прости… — глухо раздался его голос из-за спины. — Но я очень бы этого хотел, и может, когда ты немного успокоишься, и перестанешь хоть чуть чуть на меня злиться, мы сможем наладить отношения. Я бы очень этого хотел… У меня не было женщин после того, как я вернулся сюда после первой нашей встречи, и я не хочу, чтобы были. Я хочу быть с тобой, и я верю, что мы можем всё вернуть.

— Нет не можем. — тихо ответила Ида, поворачиваясь к нему лицом.

Она была в смятении всего пару секунд, прежде чем на её лице отразилась твёрдая решимость. Свою следующую тираду она говорила спокойно, будто это больше её не было касалось. Слова не были подготовлены и выучены заранее, долгими вечерами в одиночестве и ссылке. Это были слова от сердца и чувств, что она испытывала сейчас.

— Я больше не та Ида, которую ты знал, я больше не тот человек, и больше ею не буду, прощения просить за это тоже не буду. — сдавленно выдавила из себя она. — После рождения сына я растворилась в нашей семье, в тебе. Но я об этом не жалею, я и вправду была этим счастлива, что живу нуждами своей семьи. Мне нравилось быть домохозяйкой и поддерживать своего мужа, я хоть и работала, немного, но это было не то. Не то, чтобы я самореализацией занималась, скорее тебе хотела помочь. А потом я осталась один на один с тем, что построила не вместе с тобой, а сама. И ты был прав, я никто! У меня ничего не было, ни гроша за душой, ни призвания по жизни, ни семьи не осталось, ничего. Это отрезвляет, растаптывает, хотелось сдохнуть от чувства собственной ничтожности. Я выжила, оказалось, от этого не умирают, но и сильнее не становятся, враньё это всё в книжках. Я не стала сильнее, лучше, добрее, нет. Я озлобилась, ненавижу всех вокруг за омерзительные поступки, на которые я раньше смотрела с милой улыбкой на лице, это ведь меня не касается, и моей семьи не касается. Я больше никому и ничему не доверяю, даже себе иногда. Во мне осталась только любовь, к своим детям, и она мне заменила всё! И всё, что мне нужно, это их счастье! Этим я живу и дышу! Я всё решила в отношениях с тобой, ещё три года назад, и решения своего менять не собираюсь. Я не могу простить ни твою измену, ни твоего отношения ко мне после… моей, я всё ещё не верю в версию, рассказанную зависимой от психотропных вещества женщиной. И уж прости, я не могу принести в жертву своего ребёнка, ради туманного будущего нас троих. Да, я знаю, что Соне в нем места нет, и можешь обратного не утверждать. Мне, видимо, пришлось бы утопить её как котёнка, чтобы всё было как прежде.

Ида невесело усмехнулась, пока Влад медленно буквально умирал от кровопотери, на его теле не осталось ни единого живого места, повсюду были шипы от его нежной розы.

— Я здесь ради сына и дочери, я хочу остаться живой, я им нужна! У Димы хоть ты есть, какой никакой отец, а у неё только я, понимаешь?! — с надрывом сказала Ида, вглядываясь в его глаза. — Сделай, пожалуйста так, чтобы я осталась жива и всё. И чтобы наш сын вышел из развода родителей с минимальными потерями, пожалуйста. Я прошу… Я больше не буду вести себя, как истеричная бывшая, извини. Будем общаться, как взрослые, адекватные люди, что разошлись, но вынуждены жить вместе, будем выполнять договорённости. Я пойду выпью свои успокоительные и немного посплю, очень устала.

Влад простоял на одном и том же месте ещё несколько минут после того, как Ида покинула сад. Он всегда тяжело переживал, когда не добивался того, чего хотел, и он всё никак не мог пережить мысль, что он потерял Иду, и уже давно. Просто она пошла дальше, а он будто всё ещё стоит и оглядывается назад, а надо было идти вперёд, без неё.

*****

Трогательный разговор по душам, где каждый высказался максимально четко о своих чувствах и намерениях, немного снизил градус общения между супругами. Они оба будто выдохнули, Ида перестала язвить и отпускать едкие замечания в сторону мужа, они вместе сходили на свадьбу единственной дочери Ставрского и даже ни разу не поругались.

У Сыча была с точностью да наоборот ситуация, как и у отца Влада, три сына и одна дочь, младшенькая и любимая. Вячеслав славился в светских кругах, как не только мастодонт ретейлингового и гостиничного бизнеса, который развивал с самого начала перестройки и по сей день, но и как примерный семьянин, что не был замечен ни в одном скандале, порочащем его честное мужское слово, данное на