Неверная - Кира Романовская

пустым столиком, откуда все разбрелись по группам интересов, к нему подсел Сыч. После их первого проекта, Влад работал ещё над нескольким новыми, для его бизнеса, но в последние года два они мало где не пересекались.

— Поздравляю, со свадьбой дочери. Они отличная пара, счастья им. — проявил скупую вежливость Влад, пожимая руку Вячеславу.

— Спасибо, мы с женой женили троих сыновей, но выдать замуж дочь это совсем иначе. Их сплавили и ладно, а дочь будто кусок души от себя оторвал. Вот такая половая дискриминация.

Оба мужчины посмеялись над отцовскими чувствами, и Влад взглянул на мужчин, стоящих вдалеке, трёх братьев, что смеясь о чём-то разговаривали со своей матерью.

— Сыновья работают с вами? Я с ними не знаком. — поинтересовался Влад.

— Нет, ни один не проявил интереса. — без тени сожаления и с улыбкой на лице ответил Сыч.

Он с теплотой во взгляде смотрел на каждого из своих детей, что стояли все вместе невдалеке и было видно, что все братья дружны между собой. Ставрский рассказал про профессию каждого из них, пока Влад слушал вполуха из вежливости, напоследок Сыч выдал мудрость всех родителей:

— Дети это наше будущее. Что-то старое уходит, новое приходит. Мои сыновья выбрали своё будущее, я за них рад, коли они счастливы.

— А дочь?

— Маша архитектор, мы отправили её в лучшее учебное заведение США, чтобы она себя раскрыла, потом она училась ещё много где, но работает в Америке, нашла там жениха, как ни удивительно, русского. Спасибо, что не афроамериканец, а вот и опять дискриминация.

— Вы воспитали замечательных детей. — через силу сказал Влад, завидуя ему, а особенно его детям чёрной завистью.

— Это не я… — опустил будто виноватый взгляд Сыч. — Это моя Лидочка, как бы мне не хотелось тоже этим гордиться. Она родила четверых детей, а сейчас у нас уже столько же внуков и даже две внучки. Лида ни дня не работала, после того, как я заработал впервые столько, что потратить было нельзя и за год. Но я продолжал, переть туда, где было ещё больше… Сейчас понимаю, что не надо было, не смог вовремя затормозить, столько времени украл у своих детей и жены. Давал им слишком мало, хотя всех их люблю больше жизни. Но Лидочка меня никогда не попрекала, тихонько по-женски надавливала так ноготком, чтобы я тут с сыном побыл, там с дочкой, здесь вместе отдохнуть съездили. И как-то так получилось, что ничего из их детства не пропустил. Мне так в жизни повезло, что рядом была такая женщина, я это мало ценил, слишком мало…

Сыч, казалось, теперь разговаривает сам с собой, высказывая постороннему человеку то, что не говорил близким. Он выглядел таким грустным и потерянным, когда снова взглянул на кружок по интересам вдалеке, где собрались его сыновья и жена. И тут вдруг Влад вспомнил, что где-то слышал, что его жена была больна, опухоль, злокачественная. Была ли? Может и сейчас?

— У вас ведь с женой есть сын? Сколько ему? — встрепенулся Сыч.

— Семь, пойдёт в школу в этом году.

— Послушай меня, старого дурака, Влад, как видишь, я с возрастом стал слишком сентиментальным и даю непрошенные советы, как и всякий старик. Твой отец много тебе дал, но много и отнял, а он, в свою очередь, был сыном своего, и так далее. Не продолжай этот круговорот насилия. Когда-то мы с ним дружили, и Юра был хорошим пацаном, а потом понабрался мудрости жизни, только это не она была. Ты проявил характер, когда вылетел из гнезда, он даже пинка тебе дать не успел. Для тебя, наверное, не секрет, что вставлял он тебе палки в колёса годами, и я, признаюсь, тихо над этим посмеивался, я был о тебе не очень-то высоко мнения. Ты ведь Ковалевский. Но то, чем ты занимался, было мне интересно, я бабки от бизнеса за версту чую. Признаюсь ещё кое в чём, не потопил бы тебя отец, я б твоё детище к рукам прибрал, заплатил бы столько, чтобы ты был не в обиде. Я купил бы сына Ковалевского, и нос твоему отцу утёр, но тебе тогда крупно повезло.

Ставрский улыбнулся Владу, как мальчишке, коим он его и считал с высоты прожитых лет. Прищурив глаза, вокруг которых собралась глубокая паутинка морщинок он ждал его вопроса.

— С чем повезло? — настороженно спросил Влад, припоминая очень давние события, когда контракт с Сычом спас его от банкротства.

— С женой. — коротко ответил Ставрский. — Мужчину можно оценивать по многим параметрам, его женщина рядом один из них. Я подумал, не такой уж ты и Ковалевский, если за тебя горой встала такая девушка. Я знаю, что ты продал последнее, рискнул всем, чтобы выполнить свои обязательства. Но я точно знал, что ты сделаешь всё, как надо.

— Почему?

— Потому что у тебя была сильная мотивация. — улыбнулся ему Сыч. — Жаль, что ты её потерял и ваша семья распалась.

— Я с женой вместе. — зачем-то оправдался Влад.

— Это мы с женой вместе, а ты с женой порознь. — вздохнул Сыч, качая головой. — Уж меня то не обманывай.

— Вы к чему весь этот разговор завели о семейных ценностях? — ужесточил свой голос Влад, готовясь принять вызов.

— К тому, что твой отец, побывав на краю смерти, совсем обезумел. То, что он делает, за гранью здравого смысла и всех его прежних хоть каких-то принципов. — жёстко ответил ему Сыч. — Юрий в делах бизнеса делает то, что раньше бы не посмел никогда. Я, конечно, понимаю, у нас возраст, мозги ссыхаются и деградируют, но у него это перешло в болезнь и никто его лечить не собирается!

— Я с ним не общаюсь и не собираюсь.

— Как и с Артемидой, я знаю, она недавно жаловалась, что сын любимый матери два года не звонил.

— Почти три. — поправил его Влад.

— Она тоже, знаешь, с годами не прибавила ни мудрости, ни ума, да ещё и утонула в гедонистических удовольствиях не по возрасту, уж извини за такие слова о матери.

— Не надо, мне всё равно. — резанул Влад. — Что вам надо от меня, Вячеслав? Говорите уже!

— Будь осторожен, Влад, осторожнее, чем обычно. — тихо сказал ему Сыч, наклоняясь ближе. — От животного, которое загнали в угол, можно ждать чего угодно. Он себе и ногу может отгрызть! Он неадекватен в своих решениях и поступках, это всё, что я хочу тебе сказать. И Юра ни капельки не изменился, он готов даже детей своих в жертву принести, чтобы добиться своего. Твоих сестёр уже принёс, раскладывая по