Над гнездом кукухи - Кен Кизи

всех острых, кроме Макмёрфи, неуклонно шли на убыль. Его же средства с первого дня возрастали.

Острые стали шутить с ним о том, что он на них наживается, а он и не думал этого отрицать. Ни в коем случае. Да что там, он бахвалился, что если пробудет в больнице годик-другой, то после выписки махнет во Флориду и может больше ни дня не работать. И все смеялись этому, ког-да он был рядом, но когда он уходил на ЭШТ, ТТ или ФТ или когда получал нагоняй в сестринской будке, меряясь озорной усмешкой с ее застывшей пластиковой улыбкой, им было не до шуток.

Они стали спрашивать друг друга: с чего это он последнее время из кожи вон лезет, стараясь улучшить им жизнь? Вот же, он добился отмены правила, чтобы пациенты ходили везде терапевтическими группами не меньше восьми человек («Билли тут опять поговаривал, что хочет перерезать вены, — сказал Макмёрфи на собрании, возражая против правила не-меньше-восьми. — Найдется среди вас семеро ребят, готовых разделить с ним это терапевтическое занятие»?), и уломал врача, заметно сблизившегося с пациентами после рыбалки, оформить подписку на «Плейбой», «Наггет» и «Мэн»[44] и избавиться от старых номеров «Макколла», которые приносил из дома пачками дурачок из общественных связей, обведя зелеными чернилами отдельные статьи, представлявшие, по его мнению, особый интерес. Макмёрфи даже написал петицию кому-то в Вашингтон с просьбой пересмотреть допустимость лоботомии и электрошока в государственных больницах. И ребята стали все чаще задаваться вопросом: чего ради старается старина Мак?

Примерно неделю Старшая Сестра выжидала, чтобы эта мысль укоренилась в отделении, а затем пошла в атаку на групповой терапии, но Макмёрфи легко отбил ее первый удар (первым делом она заявила, что возмущена и удручена тем жалким состоянием, до какого докатилось отделение: вы только посмотрите, ради всего святого — стены увешаны форменной порнографией из этих похабных книжонок; она планировала, кроме прочего, обратить на это внимание первого корпуса, чтобы там разобрались с этой грязью, пробравшейся в больницу; после этих слов она откинулась на спинку и сделала паузу с важным видом, чтобы нагнать шороху, прежде чем назовет виновника, но Макмёрфи свел на нет ее старания, посоветовав ей для верности сказать первому корпусу прихватить с собой ручные зеркальца, чтобы ничего не пропустить, — и все покатились со смеху), поэтому в следующий раз она пошла в атаку, когда его не было с нами.

Ему позвонили по межгороду из Портленда, и он ушел с одним черным к телефону в приемную, ждать повторного звонка. В час дня, когда мы принялись освобождать дневную палату, мелкий черный спросил сестру, не желает ли она, чтобы он спустился и привел Макмёрфи с Вашингтоном на собрание, но она сказала, что не стоит беспокоиться, все в порядке, к тому же кое-кто, пожалуй, будет рад возможности обсудить нашего мистера Рэндла Патрика Макмёрфи в отсутствие его довлеющей персоны.

Острые начали с того, что стали рассказывать забавные истории о нем и его затеях, и говорили, какой он мировой парень, а сестра сидела молча, выжидая, пока они отдадут ему должное. После чего обозначился следующий вопрос: что им движет? Откуда в нем все это, почему он такой непоседа? Кое-кто высказал предположение, что, может, его история о том, как он лез на рожон на работной ферме, только бы его перевели сюда, была выдумкой и, может, он безумней, чем думают люди. На это Старшая Сестра улыбнулась и подняла руку.

— Безумцы всех хитрей, — сказала она. — Полагаю, это вы пытаетесь сказать о мистере Макмёрфи.

— Что это з-з-значит? — спросил Билли, сдружившийся с Макмёрфи как никто другой и считавший его героем; такой комплимент показался ему сомнительным. — Что з-з-значит «всех хитрей»?

— Это просто выражение такое, Билли, — ответила сестра с улыбкой. — Давай посмотрим, может, кто-нибудь объяснит тебе, что оно значит? Что скажете вы, мистер Скэнлон?

— Это значит, Билли, Маку палец в рот не клади.

— Никто с этим не сп-сп-спорит! — Билли стукнул кулаком по подлокотнику, помогая себе. — Но мисс Рэтчед нам-мекала…

— Нет, Билли, я ни на что не намекала. Я просто заметила, что мистер Макмёрфи не тот человек, который станет рисковать без причины. Ты ведь согласен с этим, разве нет? И все вы разве не согласны?

Никто ничего не сказал.

— И при этом, — продолжила она, — он словно бы совсем не думает о себе, как какой-нибудь мученик или святой. Никто не хочет записать мистера Макмёрфи в святые?

Она улыбнулась, понимая, что ответа не последует, и с уверенностью обвела всех взглядом.

— Нет, он не святой, не мученик. Так вот. Что, если мы посмотрим на его филантропию в разрезе? — Она достала из своего короба желтый лист бумаги. — Взглянем на эти дары, как их назвали бы его преданные поклонники. Во-первых, дар старой душевой. Но была ли она его, чтобы взять и подарить? Лишился ли он чего-то, сделав из нее казино? Опять же, сколько, как вы думаете, он положил себе в карман за то недолгое время, что был крупье местного Монте-Карло? Сколько вы проиграли, Брюс? Мистер Сифелт? Мистер Скэнлон? Думаю, все вы примерно представляете величину своих проигрышей, но знаете ли вы, сколько составили в сумме все его выигрыши, судя по вкладам в сберкассу? Без малого три сотни долларов.

Скэнлон протяжно присвистнул, но больше никто ничего не сказал.

— У меня здесь записаны и другие его пари, если кому-то интересно, включая кое-что, связанное с намеренным противодействием персоналу. А все эти азартные игры совершений против правил отделения, и все вы, игравшие с ним, это знали.

Она снова взглянула в бумагу и отложила ее в короб.

— А эта недавняя рыбалка? Что, как вы думаете, получил мистер Макмёрфи с этого предприятия? Насколько я понимаю, доктор Спайви предоставил ему свою машину и сам заплатил за бензин, и, как мне сказали, ему перепало еще кое-что, причем совершенно бесплатно. Должна заметить, он своего не упустит.

Билли хотел было что-то сказать, но сестра воздела руку.

— Пожалуйста, Билли, пойми меня: я не критикую такую деятельность в принципе; я просто подумала, что будет лучше, если мы не станем впадать в заблуждения о мотивах этого человека. Но в любом случае проводить такие обличения в отсутствие того, о ком мы говорим, пожалуй, неэтично. Давайте вернемся к проблеме, которую мы обсуждали вчера — что это