Раненые звезды - Сергей Котов

– Ты же понимаешь, мы теперь предупреждены, – сказала Камелия во время одной из встреч, – и мы постараемся сделать всё, чтобы сохранить свой мир.

– Понимаю, – кивнул я.

– Это значит, что твоя реальность изменится. Мы уйдем в другую ветку событий. По крайней мере, теоретически. Помогая нам спасти наш мир, ты можешь погубить свой. В том смысле, что он никогда не будет таким, каким ты его помнишь, в этом варианте реальности.

– Извини, но я не думаю, что ваши усилия к чему-то приведут, – я пожал плечами, – я помню то, что помню. Значит, реальность осталась неизменной. Но послушай! Ведь не факт, что катастрофа произойдет вообще на нашем веку, понимаешь? Разброс – десятки миллионов лет. Я могу помочь тебе и твоему миру разобраться в Фаэтоном. Поучаствовать в подготовке звездных экспедиций. Принять участие в исследовании других миров – даже очень отдалённых! Релятивистское замедление времени в дальних экспедициях мне на руку играет – я приближаюсь к родному миру. А, может, мы вместе сможем найти создателей? Выяснить их мотивы? Может, найдем создателей тюрвингов? И я смогу вернуться в своё время, чтобы остановить считывание? А вы разовьетесь настолько, что покинете родной мир, оставив его просто за ненадобностью?

Камелия грустно улыбнулась, и покачала головой.

– Ты удивительный парень, Гриша, – сказала она, – даже с мега-компьютером в голове остаешься неисправимым оптимистом.

– Так, может, для этого есть основания? – спросил я.

– Может, и есть, – согласилась Камелия, – но не такие сложные, как ты думаешь. Мы не знаем, кто ты – но мы знаем, что у тебя есть очень значительные возможности, которые мы пока ещё даже не начали использовать. Мне нужна твоя полная лояльность. А, чтобы её получить – я должна тебе предложить нечто, ради чего ты готов был бы идти с нами до конца. Поэтому слушай внимательно. То, что я скажу, звучит совершенно фантастически. Но всё это вполне реализуемо, особенно с твоей помощью, – она направила палец мне в лоб, видимо, имея ввиду мои способности, – мы можем воссоздать для Земли те условия, которые были бы, если бы Марс погиб. Мы можем замаскировать нашу планету – когда на Земле придёт время межпланетных перелётов и продвинутых астрономических наблюдений. Пускай события идут своим чередом. Мы полностью изолируемся от влияния на Землю. А, когда придёт время – объединим усилия, чтобы противостоять считывателям. Если, конечно, они на самом деле явятся на Землю.

– Они уже явились. Непосредственно перед моим… моим уходом, – сказал я.

– Это тоже не факт. Я ведь говорю – мы можем воспроизвести всё. Почистить систему от артефактов. Сделать знак на Луне. Имитировать деятельность считывателей.

– Возможно, не имитировать, – ответил я, – Камелия, пойми… мы говорим о настоящей временной пропасти. Что случится с вашей цивилизацией за это время? Возможно, вы и есть – считыватели. Возможно, даже создатели!

– Тогда тем более имеет смысл нам договорится о чем-то сейчас, – снова улыбнулась Камелия, – потому что в твоих интересах, чтобы появилась привычная тебе Земля. И все, кого ты любишь. Там, в будущем, такие ведь остались, да? А для этого нужны и те, и другие. А ещё, возможно, мы. Потому что я всё-таки не верю, что мы станем считывателями.

Я вздохнул.

– А знаешь, мне нравится твой подход, – сказал я, – ты пытаешься договориться. Ты предлагаешь пряник, и не говоришь про  кнут. Будем считать, я согласен. Я на вашей стороне. Кроме того…

Я запнулся, и поглядел на статую божества. Почему-то мне показалось, что Арес посмотрел на меня с каким-то скорбно-обречённым выражением.

– Что кроме того, Гриша? – настороженно спросила Камелия.

– Мне кажется, многие ответы мы найдем на Венере, – ответил я, – и они, как всегда, спутают нам все карты.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Долгое ожидание выматывает. А долгое ожидание в неизвестности выматывает вдвойне. Мы шли по короткой траектории, под постоянным ускорением – насколько быстро, как никогда не летали марсианские корабли до этого. И всё равно путешествие до Венеры заняло недели. Фаэтонский корабль за это время так и не проявился.

Наши встречи с Камелией были недолгими и нерегулярными. Приходилось соблюдать осторожность – ни Кай, ни операторы на Марсе не должны были догадаться о содержании наших переговоров. Поэтому, когда Кай заговорил о моих периодических походах в храм, я этому совсем не обрадовался.

– Знаешь, я не хотел на тебя давить, – сказал он как-то после очередной тренировки, – но это здорово, что ты учишься верить.

Сначала я не понял, и недоумевающе заморгал. Потом до меня дошло.

– Ну… я не то, чтобы истинный верующий… – осторожно сказал я, – догматы только изучаю. Но ты прав – в жизни должна быть какая-то опора. Пускай совершенно иррациональная.

Кай улыбнулся.

– Если нужна будет помощь – обращайся! – сказал он

– По поводу чего? – снова не понял я.

– Изучения догм. Ты ведь сказал, что изучаешь. Поначалу это может быть сложно, тем более квалифицированных жрецов, которые могли бы помочь, тут нет.

– А, – кивнул я, – да, конечно. Спасибо.

– У меня даже есть экземпляр Книги Ветра и Крови, – продолжал Кай, – с экрана не всегда удобно читать. А бумага… она словно какой-то заряд несёт, понимаешь?

– Да… Возможно, да. Спасибо!

На этом нам бы и расстаться, но, как это часто бывает, зуд любопытства, появившийся совсем некстати, дёрнул меня спросить:

– Откуда у тебя книга? Я, кажется, читал, что в наше время нужно специальное разрешение для хранения таких вещей. Тем более для их вывоза в космос!

– О, не беспокойся, – улыбнулся Кай, как мне показалось, с гордостью; на его щеках появился румянец, – разрешение получено от Верховного Жреца лично. Меня посвятили в ближний круг.

Я понятия не имел, что это значит, но на всякий случай округлил глаза, и сделал удивлённую физиономию.

– Ничего себе! – сказал я, – поздравляю! Круто!

– Это действительно круто, – заметил Кай, – теперь во время Апокалипсиса я буду в главной когорте.

– Поздравляю, – повторил я, более сдержано, – но звучит не слишком оптимистично. С чего ты взял, что доживешь до Апокалипсиса? – я улыбнулся.