Прятки - Диксон Уиллоу

еще несколько раз, перемещая взгляд между его лицом и членом, а свободной рукой прижимаю его бедра к кровати.

Он скулит и стонет для меня, но замирает, когда я раздвигаю его ноги коленями.

— Я не подготовился, — шепчет он. — Я не знал, что ты…

Я прерываю его быстрым поцелуем.

— Я знаю.

Он выглядит так, будто хочет сказать что-то еще, но я просто даю ему еще один быстрый поцелуй и еще несколько поглаживаний по члену.

Он стонет, прижавшись к моим губам, но его стон быстро превращается в вздох, когда я отпускаю его член и поднимаю его ноги, чтобы его колени оказались у груди.

Не задумываясь о том, что я делаю, я спускаюсь по его телу и опускаю рот к его заднице.

— Что ты… о боже!

Я не теряю времени и провожу языком по его трепещущему отверстию.

Его стон настолько громкий, что эхом разносится по комнате. Я прижимаю его бедра к кровати и делаю это снова.

Видеть его раскинувшимся и находящимся в моей власти чертовски возбуждает, но есть что-то особенно сексуальное в том, чтобы доставлять ему удовольствие таким образом.

От меня не ускользнуло, что все наши встречи до сих пор сводились к тому, что я использовал его. Это было то, чего мы оба хотели, но теперь, когда, между нами, все изменилось, я не просто хочу большего, я нуждаюсь в этом.

Я хочу увидеть его расслабленное от удовольствия лицо, когда я впервые возьму его член в рот. Я хочу слышать, как он кричит от удовольствия, когда я трахаю его дырочку языком. Я хочу, чтобы ему было хорошо, потому что осознание того, что я доставляю ему удовольствие, делает все намного лучше не только для него, но и для меня.

До Майлза я никогда особо не заботился о том, что чувствуют мои немногие сексуальные партнеры. Я делал то, что от меня ожидали, и следил за тем, чтобы они кончили, но мне было все равно, продлевать ли их удовольствие, потрясать их мир или что-то в этом роде. С ними это был просто секс, но с Майлзом это гораздо больше.

Он извивается и корчится подо мной, но я просто держу его и атакую его дырочку своим ртом. Его стоны настолько громкие, что я бы беспокоился, что нас услышит половина общежития, если бы мне было не все равно, но мне все равно, поэтому я продолжаю лизать его и наблюдать за его реакцией, чтобы быть уверенным, что доставляю ему максимальное удовольствие.

Майлз просовывает руку в мои волосы и обхватывает длинные пряди пальцами, чтобы слегка потянуть их. Я игнорирую предупреждение и вставляю язык в него так глубоко, как только могу.

Смогу ли я заставить его кончить только своим ртом? Эта мысль заставляет мой член пульсировать и биться, и я удваиваю усилия, чтобы посмотреть, сколько он сможет выдержать.

— Джекс, — предупреждает он задыхающимся криком, и звук моего имени в этом разбитом тоне заставляет меня улыбнуться, прижавшись к его коже. — Я близок, — предупреждает он между стонами. — Я собираюсь… ты заставишь меня… — Он дергает меня за волосы, но я продолжаю. — О боже, о боже, о боже, о боже, — повторяет он, когда все его тело напрягается, и он вплетает другую руку в мои волосы.

Вместо того, чтобы оттолкнуть меня, он притягивает меня ближе. Я отпускаю его бедра и держусь за колени, чтобы его ноги оставались поднятыми, а тело — открытым.

Крики Майлза превращаются в задыхающиеся рыдания, когда он начинает дрожать под мной. Его член твердый как камень и подпрыгивает в воздухе, а капли предъэякулята стекают по его стволу, когда он течет для меня. Он близок, и я хочу его оргазма больше, чем своего собственного, когда я снова и снова вгоняю в него свой язык, трахая его им так, как я обычно трахаю его своим членом.

Он полностью замирает и умолкает, а затем взрывается, его член брызгает, когда он кончает для меня, и он кричит мое имя в задыхающемся рыдании, которое пронизывает меня пульсом желания.

Когда я наконец отрываю от него рот, он лежит на кровати, как безвольная куча. Его грудь поднимается, когда он тяжело дышит, а его торс покрыт полосками спермы.

— Черт возьми, — бормочет он и опускает взгляд, чтобы встретиться с моим. — Я не знал, что могу так. Это было… вау. — Он хихикает, затем прикрывает рот рукой, и его возбужденное выражение лица сменяется шокированным.

Я фыркаю от смеха. Похоже, он не возражал против того, чтобы кричать, пока мой язык был в его заднице, но решил, что хихиканье — это уже перебор.

Из любопытства я провожу пальцем по беспорядку на его животе. Раньше у меня никогда не было желания попробовать сперму, но я хочу узнать, каков его вкус.

Глаза Майлза расширяются, когда я облизываю палец.

На вкус она такая, как я и ожидал: немного соленая, с нотками мускуса и послевкусием, которое я не могу точно определить. Но в ней есть оттенки чего-то мрачного и дикого, чего-то, что, как я инстинктивно понимаю, присуще только ему.

— Ты вкусный, — говорю я ему и беру его член в руку.

Он только что кончил, но уже наполовину возбужден, когда я держу его на месте и провожу языком по гребню его головки.

Он вскрикивает и зарывается руками в мои волосы, когда я наклоняюсь над ним, беря его в рот все глубже с каждым движением головы. Есть что-то невероятно возбуждающее в том, что я чувствую, как он становится все тверже, пока я сосу его, и я с неохотой отрываюсь, когда он снова становится твердым как камень.

— Боже мой, черт возьми, — бормочет он в оцепенении, когда я сажусь на пятки. — Сколько раз ты это делал? — Он качает головой. — Нет, постой, не говори мне. Мне не нужно знать, как ты стал так хорош в этом.

— Ты хочешь знать, со сколькими парнями я трахался? — спрашиваю я. — Скольким я делал минет? — Не отрывая от него глаз, я провожу пальцем по остаткам спермы на его груди, а затем подношу его ко рту.

Он открывает рот без подсказки, и я вставляю палец между его губами.

— Один, — говорю я, пока он сосет мой палец и обволакивает его языком.

Его глаза расширяются, а рот открывается от шока.

Я вытаскиваю палец из его рта и провожу им по его нижней губе.

— Ты единственный.

— Как это возможно? — шепчет он.

— Как это возможно, что ты единственный