Прятки - Диксон Уиллоу

не дало ответов на многие мои вопросы.

Он уже сказал мне, что не подходит ни под одно из этих описаний, и он не ведет себя так, как описывается в большинстве литературы, которую я прочитал. Он спокоен, расчетлив и стратегичен, а также невероятно умен и бесстрашен, но, похоже, он испытывает настоящие чувства привязанности к своей семье.

Люди без эмпатии любят обниматься? Им нравятся поцелуи, зрительный контакт и более интимные аспекты секса? Или он просто делал это потому, что у меня день рождения и он думает, что это то, что мне нужно после того, что произошло ранее?

— Ты смотришь на меня, как на головоломку, которую пытаешься разгадать. — Он улыбается мне сексуальной улыбкой, от которой у меня внутри все замирает.

Боже мой, он просто великолепен. Как он может ходить и быть таким сексуальным все время?

— Прости, — быстро говорю я. — Я просто думал.

— О чем?

— Ни о чем.

Он поднимает одну бровь, давая понять, что явно мне не верит.

— Подожди, — говорю я, когда мне приходит в голову одна мысль. — Если ты и Джейс знаете, что я причастен к тому, что случилось с Феликсом, значит ли это, что Феликс и Киллиан тоже знают?

Он кивает.

— И они вместе, верно?

Он снова кивает.

— Тогда как я до сих пор дышу, если Киллиан знает, что я сделал? — спрашиваю я с недоверием. — И почему, черт возьми, Феликс бросился под пулю, чтобы защитить меня, если я одна из причин, по которой он чуть не умер?

— Потому что Феликс не такой, как я или мои кузены. Он такой же, как ты. Он хороший человек, который оказался втянут в какую-то хрень, в которой он не виноват. Он никогда не винил тебя, особенно после того, как мы узнали, что тебя шантажировали. То же самое и с Киллером.

— Киллер?

— Это одно из прозвищ Киллиана.

— Это не очень-то устрашающе.

— Киллиан не винил тебя, потому что ты сделал все, что мог, чтобы помочь нам. Твои подсказки помогли нам понять, что происходит, и ты спас жизнь Феликса, хотя не был обязан этого делать.

— Наверное, это имеет смысл. Но я все еще не понимаю, почему Феликс рискнул своей жизнью ради меня.

— Потому что он хороший человек, — повторяет он и нежно поглаживает меня по руке. — Хочешь поговорить о том, что произошло сегодня днем?

— Нет, — вздыхаю я. — Я просто хочу забыть об этом.

Он нежно целует меня в висок, и этот простой, ласковый жест заставляет меня улыбнуться.

— Тебе станет легче, если я скажу, что охранник получил по заслугам? — спрашивает он.

— Его уволили?

— Да, но это не все, что он получил.

Я смотрю на него, и в его глазах снова появляется тот же интенсивный взгляд, что и раньше.

— Ты что-то с ним сделал?

— Тебя это побеспокоит, если я сделал?

Я качаю головой, и на моих губах появляется улыбка.

— Я показал ему, что бывает, когда угрожаешь кому-то, кто принадлежит мне.

— Он еще дышит?

— Да.

— Он целый?

— Определи, что значит «целый».

Я улыбаюсь.

— Со мной должно быть что-то не так, раз мысль о том, что ты делаешь с ним ужасные вещи, делает меня счастливым.

— Ты счастлив, что я все уладил, или что с ним все в порядке? — спрашивает он.

— И то, и другое может быть правдой.

Он тихо смеется.

— С тобой все в порядке. Если он собирается приставить тебе оружие к лицу, потому что ему нравится чувствовать свою власть, то он заслуживает наказания. То, что ты рад, что он получил по заслугам, не делает тебя плохим человеком. Это делает тебя человеком.

— Да, это правда. — Я прижимаюсь щекой к его крепкой груди и пытаюсь скрыть легкий вздох удовлетворения, который вырывается из моих губ.

Я никогда раньше не обнимался с кем-либо, и тем более не был «маленькой ложкой». Я не думал, что мне это понравится, но я ошибался. Быть обнятым его руками почти так же приятно, как секс. Надеюсь, он думает так же, потому что я не хотел бы быть единственным, кому это нравится.

— Расскажи мне, что произошло, когда он направил на тебя оружие, — говорит он. В его голосе слышится твердость, которая не совсем похожа на приказ, но достаточно близка к нему, чтобы у меня возникло желание подчиниться ему.

— Я замер, — тихо говорю я. — Я переписывался с другом, и в следующий момент он сошел с ума и направил на меня автомат. Потом вы вмешались, а я остался замершим, как статуя, пока вы все улаживали.

— Почему ты сказал, что замер, как будто это плохо?

— Потому что это плохо? — Я смотрю на него. — Я чуть не обмочился, потому что он направил на меня автомат, а Феликс и Киллиан без раздумий бросились передо мной, и ты обезоружил его, как будто делаешь это регулярно. Затем ваша перепалка с Джейсом заставила его и других охранников убежать и спрятаться, хотя они были единственными, у кого было оружие.

— Не единственные, — вставляет Джекс. — Но единственные с видимым оружием.

— Я знаю, что это должно меня пугать, но это не так.

— Всегда лучше быть готовым, — говорит он небрежно. — Но вернемся к тому, что ты сказал. — Его тон снова становится серьезным. — Ты замер, потому что это нормальная человеческая реакция, когда на тебя направлено оружие.

— Ты не замерз.

— Потому что оно не было направлено на меня.

— А если бы было?

— Я бы не замерз, — признает он. — Но я и не нормальный. Я реагирую на вещи не так, как другие люди, поэтому ты не можешь судить себя по тому, как поступаю я.

— Феликс вполне нормальный, и он не замер, — указываю я.

— Он также пережил несколько покушений на свою жизнь, — напоминает он мне. — Это сделало его невосприимчивым к такого рода вещам.

— Наверное.

— То, что произошло, вызвало воспоминания о том, как тебя похитили?

Я поднимаю голову и смотрю на него.

— Ты знаешь об этом?

Он кивает.

— Откуда? — спрашиваю я. — Я удалил все записи и запечатал полицейское дело.

— Ксав нашел бумажную копию статьи в твоем студенческом деле. Он показал ее мне и Джейсу, и Джейс нашел полицейский отчет.

— Он разгадал мой код? — спрашиваю я с недоверием. — Есть ли что-нибудь, что твой брат не делает лучше меня?

Он тихо смеется.

— Джейс не разгадал его. Это сделал я.

— Ты?

— Как я уже сказал, я много знаю о тебе. Я знаю, как работает твой ум, поэтому смог использовать это, чтобы найти ключ.

— Это