Прятки - Диксон Уиллоу

издает невнятный звук протеста, когда я отпускаю его, но он обрывается, когда я бросаю его на кровать и ложусь между его раздвинутыми бедрами, так что мы возвращаемся к тому, с чего начали.

Он выглядит совершенно разбитым, с покрасневшим лицом и дикими глазами. Я понимаю, что он близок к оргазму по тому, как он сжимается вокруг меня, и я засовываю руку между нашими телами, чтобы схватить его член, когда мы соединяемся в глубоком поцелуе.

Я делаю несколько сильных движений, целуя его со всей страстью и жаром, на которые я способен. Я на грани того, чтобы кончить, когда он напрягается подо мной, затем его задница сжимается вокруг моего члена, и он кончает, его член пульсирует и брызгает на мою руку.

Мой оргазм накрывает меня как разрушительный удар, и мир на несколько секунд исчезает, пока я кончаю глубоко в него.

Я никогда раньше не терял сознание от секса, даже когда мы были в лесу, и мне нужно несколько минут, чтобы туман моего освобождения рассеялся настолько, чтобы мои мысли прояснились.

Когда это происходит, я осторожно переворачиваю нас, чтобы лечь на спину и прижать Майлза к своей груди. Он прижимается ко мне и издает самый милый вздох, когда я провожу рукой по его волосам и позволяю ему насладиться послевкусием.

Глава двадцать первая

Майлз

Я прижимаюсь щекой к крепкой груди Джекса, пока мир вокруг нас снова не становится четким.

Что, черт возьми, только что произошло?

Еще минуту назад я возвращался в свою комнату после душа и жалел себя, одновременно ругая себя за то, что даже допускал мысль о том, что Джекс может быть моим преследователем. А теперь я прижался к Джексу после лучшего секса в моей жизни с ним.

— Ты со мной? — спрашивает он низким, дразнящим голосом.

— Думаю, да, — я прочищаю горло. — Это было…

— Да, — соглашается он. — Это было.

Я жду, пока он отцепится от меня и оденется, теперь, когда я снова в состоянии функционировать, но он просто поглаживает меня по спине, успокаивая и одновременно демонстрируя свою собственность.

— Я не понимаю, что произошло, — говорю я ему после нескольких секунд молчания.

— Что ты не понимаешь?

Он не звучит раздраженным или разгневанным на меня. Это должно быть хороший знак, верно?

— Как все это произошло.

Я знаю, что сейчас говорю не очень связно, но мой мозг все еще в замешательстве не только от оргазмов, но и от того большого откровения, которое произошло перед ними.

— Что ты имеешь в виду? — Теперь он звучит удивленно.

— Все это. Как ты начал наблюдать за мной, как ты, из всех людей, нашел меня интересным. Как мы оказались в такой ситуации.

— Я начал наблюдать за тобой, потому что ты помогал кому-то в покушении на Феликса. Он член нашей семьи, поэтому угроза ему — угроза мне. Как только мы узнали, кто ты, я начал наблюдать за тобой, чтобы понять, участвовал ли ты добровольно в том, что произошло, и остаешься ли ты угрозой для нас.

— Ты не делал этого, чтобы найти способ устранить меня за то, что я сделал?

— Нет. — Он кладет пальцы под мой подбородок и поднимает мое лицо, чтобы я смотрел на него. — Я бы это сделал, если бы считал, что ты действительно представляешь угрозу, но я пошел на это, полагая, что это не так. Бэкдор, который ты встроил в свой код, заставил меня подумать, что ты либо просил о помощи, либо пытался помочь нам поймать настоящих преступников, оставляя нам подсказки. — Он нежно целует меня в губы. — И я был прав в обоих случаях, не так ли?

Я киваю, голова кружится от приятных ощущений и множества вопросов.

— Откуда ты узнал о коде? — спрашиваю я. — Ты знаешь хакера, который возится в моей системе?

Он смеется, его глаза блестят от юмора.

— Ты знаешь! — обвиняю я. — Кто это? Я уже несколько месяцев пытаюсь поймать этого ублюдка, но он всегда на полшага впереди меня.

— Хочешь знать? — дразнит он.

— Да, черт возьми. Скажи мне, пока я не сошел с ума.

— Мой брат.

Весь мир затихает, и я полностью теряю дар речи.

Джекс смеется над моим ошеломленным молчанием.

— Ты издеваешься? — Я качаю головой. — Ты хочешь сказать, что я не подозревал, что один из близнецов преследовал меня, а другой взламывал мою систему? Я месяцами пытался понять, кто вы такие, и, без обид, но пока я не увидел, как ты сегодня обезвредил охранника, я бы никогда не догадался, что кто-то из вас способен на такое.

Я морщусь, услышав, как это звучит, но он только улыбается.

— Мы довольно хороши в том, что делаем, — говорит он мягко.

Я фыркаю от смеха.

— Это точно.

— И чтобы ответить на твои следующие вопросы, я нахожу тебя интересным, потому что ты интересный. И мы оказались в такой ситуации, потому что ты мой.

— Ты уже говорил это раньше, — говорю я нерешительно. — Это не просто слова после секса?

— Подумай об этом так, — говорит он тем же мягким, улыбающимся тоном. — Разве я сказал бы тебе, что у меня и моего брата диагностировали психопатию, если бы ты не был моим? Ты действительно веришь, что я дал бы тебе такой козырь, если бы ты не был моим, когда никто за пределами нашей семьи об этом не знает?

Мой мозг делает что-то вроде ментального скрежета пластинки. Я никогда не думал об этом так, но он прав. Почему бы ему рассказывать мне это и раскрывать себя, если бы он хотя бы не доверял мне и не считал меня чем-то большим, чем просто парнем, за которым он следит?

— Я… я не думал об этом.

— Теперь ты веришь мне, когда я говорю, что я имею ввиду это и что ты мой?

Я смотрю ему в глаза и киваю.

Он снова нежно целует меня в губы, и я не могу сдержать вздох, когда он отстраняется.

— Тебе нужно уходить? — спрашиваю я.

Он качает головой и снова целует меня.

Я хочу спросить его, любит ли он обниматься и нравится ли ему более нежный и интимный секс так же, как тот, которым мы занимаемся в лесу, но не знаю, как сказать это, чтобы не выглядеть идиотом.

Я провел небольшое исследование по поводу антисоциального расстройства личности и того, что отличает социопата от психопата и от человека, который просто подпадает под этот общий термин, но оно