Простыми словами. Интервью - Ирина Коростышевская

Читаете мои мысли. Вид у вас действительно чересчур респектабельный: этакий светский лев.

Спасибо. Если я лев, то совсем не хищный.

Скромничаете?

Нисколько. Что называется, «по трупам» я никогда не пойду. Пути достижения цели должны быть порядочными. Возможно, это опять честолюбие, не знаю, но для меня это очень важно. Другое дело, что и отступать я не привык.

Вот сейчас, например, на одном из наших предприятий складывается очень неприятная ситуация. Будет жалко, если мы проиграем, слишком много сил и средств туда вложено. Причем генеральный директор завода делает его почти образцовым — даже цветы посадил перед заводоуправлением, не говоря уже о внедрении новых технологий. Все-таки я думаю, что ситуация решится в нашу пользу, и нам удастся сохранить завод.

Интересно, а в этой ситуации при принятии единственно правильного решения тоже будете опираться на честолюбие?

По большому счету, конечно да. Но однозначно ответить на этот вопрос сложно. В последнее время приходится принимать решения, сильно зависимые от политической ситуации, поэтому возникают схемы едва ли не из высшей математики.

Боитесь изменения политической ситуации в стране?

Я боюсь, что в этой стране никогда не закончится передел собственности. Будет новый премьер-министр либо президент, и обязательно в связи с этим будет новый передел. Есть же банальная истина? Когда к власти приходят бедные люди… А в России даже богатые, пришедшие к власти, считают себя недостаточно богатыми. Но опять же люди разные, у меня есть много знакомых, которые думают и о своих интересах, и о стране.

Я слышала, что в высших эшелонах власти у вас есть даже друзья…

Вот, кстати, несколько прошлогодних фотографий, где мы с одним из «первых лиц» государства «покоряем» Эльбрус. А вообще, у меня очень сложное представление о слове «друг». Где та грань — кто друг, а кто просто приятель? Есть люди, которым я могу позвонить среди ночи, попросить о чем-то, и я просто уверен, что они это сделают. Но если мыслить абсолютными категориями дружбы, то мне сложно сказать конкретно, кто мне друг, а кто просто близкий человек. Наверное, само понятие дружбы для меня святое.

«Друга в горы с собой возьми, там поймешь, кто такой…» На этой фотографии вы немножечко другой…

На вершине очень холодно. Пришлось выпить.

В свои тридцать шесть лет вы слишком многого достигли… Говорят, вы талантливы…

Приятно, конечно, что так говорят. Но бывший премьер-министр Сергей Кириенко молодой и тоже талантливый. Хотя почему я сказал «тоже»?

…Он откидывается на спинку кресла, смеется и чуточку прищуривает глаза. Получается невероятно обаятельно. И почти не хищно… 28

Дело в том, что те, кто рассуждает о конце света, не знают, откуда мы все взялись. Если ты не знаешь, откуда вода в трубу попадает, как ты решишь, когда она там закончится? Здесь такая же точно штука. Я фаталист: совершенно спокойно летаю на самолётах, езжу на поездах и в конец света не верю. Возможно, когда-нибудь это и произойдёт, но «жить в эту пору прекрасную уж не придётся ни мне, ни тебе».

Сейчас я вас немного помучаю своими вопросами, Сергей Анатольевич.

А вы уверены, что мне это надо?

Уверена.

Вы так спокойно это сказали, что я сразу же вспомнил анекдот про еврейскую маму: — Мойша, иди домой. — Мама, я что, уже хочу писать? — Нет, ты уже замёрз.

Хорошенькая ассоциация, спасибо. Только прошу вас, отвечайте на мои вопросы максимально искренне.

Максимально искренне можно быть только с двумя категориями людей…

Это священник и кто?

И доктор.

Значит, рассказывайте мне как священнику.

(Улыбается.) Мне для разговоров с Богом посредник не нужен.

С каким музыкальным инструментом вы себя сравниваете?

С домрой.

Вы шутите? Домры маленькие, народные, ростом где-то метр пятьдесят.

С роялем.

Вы умеете на нём играть?

Нет, но всю жизнь мечтаю научиться.

А какой у вас, кстати, рост?

Метр девяносто два.

Ваши коллеги рассказывают, что ваши производственные совещания — это маленькие спектакли. Вы никогда не хотели быть артистом?

(Смеется.) Не хотел, но мог бы. Когда уволился из Красной армии, пришлось начинать жизнь с начала. Вы в курсе, что я военный?

Военный?

Окончил челябинское автомобильное училище.

Как может человек, сравнивающий себя с роялем, захотеть поступить в военное училище?

Мало того, что я захотел поступить, мне это даже нравилось. И у меня получалось, и я чуть ли не с красным дипломом его закончил и потом поступил в военную академию с первого раза. У меня даже есть медаль несуществующего государства, но это так, к слову.

Вы с парашютом когда-нибудь прыгали?

Один раз, лет двадцать назад, уже стоял на пороге вертолёта, но не прыгнул.

Испугались?

Не в этом дело. Если вдруг война, тогда понятно. А вот так, за здрасьте — нет уж. Сейчас чётко объясню свою позицию: человек, который имеет большие габариты и занимается спортом, хорошо умеет управлять своим телом и всегда знает, куда и как надо входить, чтобы не удариться головой.

Но в вертолёт же вы как-то попали…

(Смеётся.) Случайно. Друзья служили в десантно-штурмовой бригаде и однажды, после хорошо отмеченного накануне дня рождения, разбудили меня утром в офицерской общаге и позвали с собой. Давай, говорят, Серёга, попробуешь хоть разок! Мы приехали в поле, там стоит вертолёт, бойцы начинают в него грузиться, ну и я, плохо соображая с утра, с ними.

Извините за глупый вопрос: вы верите в конец света?

Почему же он глупый? Об этом все периодически говорят. Дело в том, что те, кто рассуждает о конце света, не знают, откуда мы все взялись. Если ты не знаешь, откуда вода в трубу попадает, как ты решишь, когда она там закончится? Здесь такая же точно штука. Я фаталист: совершенно спокойно летаю на самолётах, езжу на поездах и в конец света не верю. Возможно, когда-нибудь это и произойдёт, «но жить в эту пору прекрасную уж не придётся ни мне, ни тебе».

Вы так спокойненько цитируете Некрасова — любите стихи?