Четверги с прокурором - Герберт Розендорфер

Объем продаж стал расти. Не хочу утомлять слушателей длиннотами, но Лукс, желая, чтобы все осуществлялось в законных рамках, зарегистрировал индивидуальное частное предприятие и платил налог с оборота. Шампанское из Франции поступало целыми поддонами. Распродавал он его с минимальной прибылью, лишь ради покрытия накладных расходов. Лукс готов был закупать все производимое французом шампанское, но в конце концов владелец фирмы из экономических соображений вынужден был отказаться от этого, несомненно, лестного предложения, поскольку ориентировался и на других покупателей. Подчеркиваю: все это Лукс делал не ради прибыли, а чисто из желания доставить радость друзьям и коллегам. Этот человек всегда и во всем был готов прийти на помощь. Однажды у меня в саду понадобилось спилить больное дерево. Лукс приехал, спилил его и, разрезав на части, погрузил в машину и вывез. В другой раз церковный хор по каким-то причинам остался без баса. Лукс вызвался заменить его. «Вышло не очень уж талантливо, но я не сфальшивил», – рассказывал он потом. Как-то понадобилось срочно переправить партию живой форели из Райхенхаля в Мюнхен – один из его друзей решил заняться разведением этой рыбы. Лукс раздобыл где-то обитый железом прицеп и на нем перевез рыбу. И таких случаев были десятки. Никогда этот человек не руководствовался меркантильными интересами. И всегда прихватывал с собой бутылочку доброго шампанского угостить коллегу или друга.

Не знаю, помните ли вы тот дикий случай. Это было много лет назад, спортивный самолет врезался в предприятие быстрого питания, расположенное на окраине города. Да-да, тот самый «быстропит» – булочки, больше напоминающие вату или губку, а внутри котлета с луком и другими приправами. Нет, с булочками все было в порядке, они не пострадали, а вот с людьми вышло куда хуже: довольно много народу тогда погибло.

Дом Лукса, он же и его контора, располагался буквально в двух шагах от злосчастного места. Тогда огонь не пощадил несколько деревьев в саду, припалив шерсть и кошке, в остальном животное отделалось легким испугом. Сам Лукс был в это время дома, причем именно дома, а не в конторе. В тот день у него произошла размолвка с очередной своей пассией или фавориткой, как он выражался. Лукс решил срочно утопить горе в вине. И вот, открыв двухсотграммовую банку икры – в тот период он консультировал по правовым вопросам сомнительного дельца из Ирана, а потому имел возможность в неограниченном количестве приобретать по весьма выгодной цене настоящую каспийскую икру, – он ложка за ложкой вычерпал ее, запив двумя бутылками своего любимого «Жоанне-Лиотэ». На душе стало легче, хандра была вынуждена спасаться бегством, Лукс на радостях открывает третью бутылку шампанского, и тут хлопок. Причем куда более громкий, чем просто от вылетевшей из бутылки пробки. А в следующую секунду волна огня… Потом Лукс рассказывал, как невольно вслух произнес: «Ну все, Луксик, тебе конец!»

Но лично для него все чудом обошлось благополучно, и он одним из первых бросился оказывать помощь пострадавшим при катастрофе.

Однако два или три года спустя ему на самом деле пришел, как он тогда выразился, конец. Погрузив на багажник мотоцикла ящик шампанского, Лукс отправился в Наумбург-на-Заале в гости к другу, который поехал туда на время отдохнуть после падения Берлинской стены. Лукс осмотрел знаменитый собор, распил с приятелем пару привезенных с собой бутылок «Жоанне-Лиотэ», после чего, выспавшись, отправился опять на юг, в Штраубинг, на праздник города, но поехал не по автобану, а решил пересечь Баварский лес по одной из второстепенных дорог… Видимо, слишком быстро и не очень осторожно, поэтому и врезался на повороте лоб в лоб в грузовик. И наш грузный в теле и легкий в общении Лукс погиб на месте.

Самое лучшее, что можно сейчас сказать о нем: до сих пор его очень не хватает тем, кто знал его.

На этом заканчивается тридцать третий четверг земельного прокурора д-ра Ф., собственно, первый четверг герра Гальцинга.

Мы, кошки, если верить тому, что о нас говорят, имеем в запасе девять жизней. Во время одного довольно рискованного променада вдоль водосточного желоба на крыше я, что явно не к лицу кошке, ступив лапой не туда, что было вызвано секундной потерей ориентации, которая, в свою очередь, объяснялась тем, что луну вдруг закрыла непроницаемая грозовая туча, пролетев четыре этажа, шлепнулась на тротуар и, несмотря на то что уцелела, пережила страшный шок – прежде всего от того, насколько быстро все произошло. Надо же такому случиться, что я, сама того не поняв толком, рассталась с одной из причитающихся мне девяти жизней. Так что теперь можно сказать, что я проживаю восьмую жизнь. Если не считать ее, у меня еще в запасе целых семь. Если, конечно, не произойдет ничего непредвиденного.

Так что у меня еще остается время намалевать на стенах и башни Венеры, и желтые сердца. Я наверняка сподоблюсь на недурной замысел. Например, детективный. О трубочисте, который по утрам шпионит за всеми через каминную трубу. И ее прочтет та самая красавица из Тосканы. Земельный прокурор как-то сказки – правда, с глазу на глаз – своему самому близкому другу профессору Теодору Момзену (прошу не путать этого господина с другим, почти однофамильцем, но у того фамилию пишут с удвоенным «М»), что повстречал в жизни лишь одну женщину, соединившую три качества: красоту, ум и бесстыдство. Ему крупно повезло, я считаю, и меня отнюдь не удивляет, что только одну.

Краем уха я слышала, что подобную особу ему уже больше не повстречать, разве что в, образе медсестры, и вряд ли можно рассчитывать, что третье качество проявится в ней во всей полноте.

– И все-таки как-то непривычно, – произнес герр Гальцинг, – без нашего друга Ф.

– Но вы, герр Гальцинг, располагали теми же возможностями, чтобы заглянуть в чужие тайны, разве не так?

– Почти вся моя служба протекала в сфере гражданского права. И хотя оно, по моему мнению, благороднее, изящнее, нежели уголовное право, уже по своей специфике там куда меньше возможностей, как вы выражаетесь, заглянуть в чужие тайны. Хотя и в рамках гражданского права нередко возникает пограничная ситуация, заставляющая людей сбросить маски.

– Чтобы напялить новые?

– Это, – ответил герр Гальцинг (теперь пора представить его служебный ранг, а именно: судья верховного суда земли, ныне также в отставке), – это, – ответил он, – еще сильнее обнажает их нутро. Но хотя жуткие истории с убийствами крайне редко фигурируют в сфере гражданского права, по части комического, гротескного и посему достойного рассказа оно может с успехом поспорить с уголовным. Хотелось бы предложить вашему вниманию несколько занятных, на мой взгляд, историй из области правовых норм, регулирующих взимание судебных расходов, однако чтобы вы уловили соль, я был бы вынужден прочесть вам курс лекций об упомянутых правовых нормах, а это неизбежно вогнало бы вас в скуку. В конце концов, участок человеческого бытия, предстающий взорам как судьи по уголовным, так и по гражданским делам, в большинстве случаев тоже безмерно скучен, нежели это может показаться непосвященным. Ведь юристу, как и представителю любой другой профессии, приходится разбирать массу серых, безликих дел. И на пыльных полках архивов чрезвычайно редко отыскиваются истинные жемчужины.