Винтики эпохи. Невыдуманные истории - Антонина Шнайдер-Стремякова

– Я.

– Ка-ак? Такой пост? Что помогло? – она крепко сжала его руки. – Рада. Очень. В тебе и тогда был виден характер. Рада, что сумел себя сделать Личностью.

– Не я сумел – ты, – открыл дверь в приёмную и попросил: Подождите, пожалуйста, минут тридцать. Помогло не ЧТО, а КТО. И этот КТО – ты. Ты уехала, а я всю ночь не спал. Перед глазами стояла ты, в ушах звучал твой голос. Прошёл день, прошла неделя, а ты – всё перед глазами… И понял – влюбился. Впервые. Дела шпаны стали неинтересны. Они это чувствовали, начали упрекать.

– Да пошли вы!.. Гусь свинье – не товарищ, – послал их, куда подальше, и ушёл. Навсегда. Ходил на вокзал – надеялся встретить. Искать было бесполезно – не знал ни имени, ни фамилии, но мысленно называл своей черноволосой ласточкой. Пошёл к секретарю комсомольской ячейки села и расплакался. Рассказал о грабежах, кражах, о желании учиться. Он выслушал и предложил стать бригадиром отсталой тракторной бригады. «Вытянешь в передовые – поверю, что чего-то стоишь. Нет – пеняй на себя». В бригаде все – опытные технари, а техника стоит. Но это был мой шанс, и я боялся его потерять. Бригада надо мной издевалась, так как в технике я был ноль. Двое старых, тракторист и комбайнер, пожалели меня и начали объяснять, как и что надо делать. Я кричал: «Негодяи, бездельники», заставлял бригаду работать, а меня посылали куда подальше. И тогда с помощью тех двоих, пожилых, начал вникать в поломки сам. Работал ночами. И когда однажды, весь грязный и в мазуте, я завёл трактор, бездельники (те, кто точил лясы) ахнули: «Смотри-ка – завёл!» И меня начали слушаться. Мы отремонтировали всю технику и весной выехали в поле. Так бригада стала передовой. Повысились зарплаты. Словом, меня зауважали. Потом окончил местное сельхозучилище, позже – техникум, а потом и институт. Разумеется, заочно. И стал я высококвалифицированным специалистом в сельском хозяйстве. Не раз избирали депутатом. По служебной лестнице я поднимался всё выше и выше. Понимал, что вряд ли встречу тебя, и всё же верил. И когда сегодня вошла ты, у меня помутнело в глазах. Всё ждал, что и ты меня узнаешь.

– А с личной жизнью – что?

– Ничто. Все годы передо мною стояла ты. Твой взгляд. Твоё бесстрашие. Ум. И чудные каштановые волосы. Не встретил такую, как ты.

– Мне 39.

– А мне 32.

– Я старше тебя.

– Семь лет— какое же это «старше»? Тогда, мальчишкой, я чувствовал твоё превосходство – начитанность и образованность. И захотел стать таким же. Я и сегодня учусь. Изучаю английский. Так что мой ангел-хранитель – Ты…

– Спасибо за добрые слова. Если нужна будет помощь, знаешь, где меня найти. Пора мне – перед коллегой неудобно.

– Подожди. Расскажи о себе, своей личной жизни.

– Я замужем.

– А сыновья?

– Учатся. Старшему – 19, младшему – 17.

– Счастлива?

Вера замялась, но взяла себя в руки и скороговоркой произнесла «да».

– Я бы детей твоих усыновил и любил, как своих.

– Ты во всём успешен. Женись. Это единственное, что тебе ещё надо сделать. Устрой свою личную жизнь.

– Я не хочу снова потерять тебя. Мне тяжело прощаться. Он подошёл, сделал движение – обнять, она отстранилась.

– Годы сделали тебя ещё красивее… – помолчал и продолжил совсем в другом духе – В городе с продуктами тяжело. У нас в районе богатая пасека. Скажи – мёд нужен?

Вера открыла дверь, спросила коллегу, нужен ли мёд. Он сказал, что нужен, и вскоре подъехала машина с янтарными банками – пол-литровыми и литровыми. Вера купила литровую, коллега – две.

– А это подарок детям. От меня, – протянул он упаковку сотового мёда, и машина увезла их на станцию. Она три раза оглянулась – он всё стоял на крыльце.

Всю дорогу думалось о нём – жалела: не спросила, как его зовут. Спросить у коллеги имя и фамилию человека, с которым полчаса разговаривала наедине, было неудобно. «Приеду – посмотрю по справочнику, кто глава муниципалитета в том районе», – решила Вера, однако по приезду попала в водоворот бытовых проблем, в том числе с изменами мужа. Заболела гепатитом, попала в больницу, а после выписки стало не до воспоминаний – надо было срочно забирать из деревни старушку-мать.

В 2017 году Вере исполнилось 79. Её пышная стрижка стала пепельной. Шпана и романтичный главарь забылись. В связи с запущенной формой диабета профсоюз выделил ей путёвку на курорт.

* * *

Госпитализация в двенадцать дней выпала на начало февраля. В один из дней она возвращалась с лечения на свой пятый этаж. Ступила одной ногой в лифт и упала, но сильные мужские руки её подхватили. Моложавый старик взглянул на неё и воскликнул тоном удивления и восхищения:

– Вера Николаевна! Ве-ера Никола-аевна!? Лет сорок, наверное, прошло, как мы не виделись, но, как видите, я Вас узнал.

– А я, простите, нет.

– Не удивительно: сорок лет— целая жизнь. Но на тебя время не действует. Изменилась, конечно, и ты, но всё такая же притягательная. В этот раз я не буду ходить загзагами, лишь скажу: вспомни вокзал, пустой зал, шпану…

– Ты-ы?! – загорелась она, не дав ему докончить. – О боже, узнаю… Не я, а ты всё такой же красивый. Жаль, мне выходить. Надеюсь, увидимся.

И вышла из лифта. На следующий день Вера возвращалась с лечения. Вышла в коридор – он перед нею. Они отошли в сторону.

– У тебя диабет? Это же очень серьёзно, но у него всегда есть причина.

– У любой болезни есть причина.

– Не совсем. И давно ты больна?

– Давно. Все годы, что не виделись. А о причине мы, диабетики, говорим, что она находится на психологическом уровне.

– Ну, и в чём же состоит этот психологический уровень?

– В недостатке любви – организму хочется жизнь подсластить. С мужем мы вместе 60 лет, но мы разные. Я ласковая – он нет. Самец, он огонь. Я – вода. Первые годы упрекала, а потом поняла, что надо принять таким, каким его сделала природа.

– Мне слышать это и больно, и грустно. Теперь понимаю, отчего в твоих красивых глазах прячется грусть и усталость. Они и тогда, в первую нашу встречу, были такими. Я не понимал, а хотелось. Не смог… Со мной эта болезнь к тебе бы не прилипла – я бы на руках тебя носил. Но, несмотря на болезнь, ты всё ещё стройная, и в сравнении с другими женщинами – самая-самая… У тебя всё ещё царственная осанка и царственная походка. Если б мы были вместе, я бы звал тебя своей белой лебёдушкой.

– Умеешь ты, однако, зубы заговаривать. А ты с чем лежишь?

– Сердце.

– А семья?

– После последней нашей встречи хотелось встретиться, чтобы расставить все акценты. Поехал в город, нашёл суд, где ты работала, поговорил с главным судьёй. Он сказал, что ты счастлива и семью свою никогда не разрушишь, и я понял, что ждать и надеяться бессмысленно, – надо жениться. И вот уже 37 лет, как женат. Вырастили дочь, подрастает 11-летний внук. Живут они в Лондоне. Мы часто ездим к ним в гости. В совершенстве владею английским.