StarCraft. Я - Менгск - Грэм Макнилл

Было трудно. Постоянные перелеты, отсутствие близких друзей, отсутствие чувства постоянства в жизни – он всегда помнил, что матери такая жизнь обходится в сто крат тяжелее, чем ему.

Юлиана старалась скрывать это и все отрицала, когда Валериан заводил разговор об ее состоянии. Однако мальчик догадывался, что мама сильно больна. Он не знал точно, что с ней не так, но видел серую бледность ее кожи и то, как плоть, казалось, улетучивается с ее костей, вне зависимости от плотности питания. А ела она не очень много, даже в лучшие дни.

По ночам он слышал ее мучительный кашель и плакал, когда думал о боли матери и своей неспособности помочь ей. Во всем этом, самым тягостным для Валериана был вопрос «почему?». Почему папа не прилетел повидать ее?

Валериан знал, что дедушка наверняка отправил отцу сообщение о болезни Юлианы, но проходили недели и месяцы, а вестей от папы так и не было. Неужели ему все равно?

Он никак не мог примириться с очевидными доказательствами безразличия отца к их тяжелому положению; и что образ Арктура Менгска – образ отца, героя, созданный им в детстве – и реальный человек Арктур Менгск кардинально различаются.

Причины болезни мамы всякий раз деликатно замалчивались, сколько бы раз он не поднимал эту тему. Валериан понимал, что раз от него столь тщательно скрывают ее состояние, то все на самом деле очень серьезно. Толпы врачей приходили и уходили, и ни один из них не предложил ничего, что заставило бы исчезнуть ужасный отрывистый сухой кашель или позволило маме прибавить в весе.

Он слышал такие слова, как «долгий срок», «неоперабельная», «предельный», «нежизнеспособна», «неизлечима» и другие, которых не понимал, но смысл их был предельно очевиден. Когда доктора приходили, у Валериана появлялась надежда, когда они уходили – все чаяния рушились. Так или иначе, дед не собирался бросать всё, даже если так, похоже, поступил отец.

Валериан чувствовал, как внутри него растет гнев, и постарался подавить его.

Одним из немногих уроков отца, которых он придерживался, было то, что гнев – бесполезная эмоция.

«Люди в гневе совершают всякие глупости, Валериан, – говорил Арктур. – Взорвешься гневной тирадой, и нагородишь такого, о чем потом вечно будешь жалеть. Поэтому когда в тебе закипает гнев, прежде чем действовать, подумай о последствиях».

Валериан отложил книгу. Закрыл глаза, пытаясь утихомирить бушующие в нем эмоции. Получилось не сразу из-за поднявшегося на нижнем этаже шума. Через какой-то миг мальчишку осенило – шум внизу нетипичен для этого времени дня! Это заинтересовало Валериана, поскольку он уловил звуки беготни.

Валериан услышал, как кто-то плачет, и кинулся к двери спальни. Определенно что-то происходило, поэтому он спустился вниз и направился в гостиный зал в задней части дома, что служил местом теплых вечерних посиделок.

Мальчик слышал крики, ругательства, плач, и его сердце похолодело, когда он вдруг подумал, что что-то случилось с мамой. Валериан побежал и влетел в помещение, из которого раздавались крики. В зале было полно людей, все внимательно следили за тем, что показывает мерцающее голографическое изображение с проекционной панели в углу.

Первое, что почувствовал Валериан – облегчение, поскольку он увидел маму, стоящую в центре гостиного зала. Но через секунду он заметил, что вся масса людей выглядит так, словно им только что сообщили настолько ужасные новости, какие только возможно вообразить.

Несколько голов повернулись в его сторону. В глазах людей стояли слезы. Затем все быстро повернулись обратно к разворачивающейся на проекции трагедии. Изображение было нечетким и темным, и Валериану с порога показалось, что перед ним всего лишь большой черный шар.

– Что происходит? – спросил он. – Почему все такие расстроенные?

– О Вал, мой любимый, – произнесла его мама, кинувшись к нему и заключив в объятия. – О дорогой, это Корхал.

– Корхал? Родная планета папы? Что с ней?

Мать отступила назад в неуверенности – должна ли она рассказать ему, что произошло?

– Мам, все хорошо, – сказал Валериан. – Скажи мне.

– Корхала больше нет, дорогой.

– Нет? Как может не стать планеты? – не понял Валериан. – Она слишком большая.

Его мать изо всех сил пыталась найти нужные слова для объяснений. Ее глаза наполнились слезами.

– Я имею в виду… не вообще нет, а…

– Конфедерация нанесла по Корхалу термоядерный удар, – сказал мастер Миямото, появившись рядом с Юлианой. – Тысяча ядерных ракет класса «Апокалипсис», согласно пресс-релизу военных.

Валериан почувствовал, как скрутило живот, и ужасный страх парализовал конечности.

– Корхал уничтожен? А папа? Папа мертв?

– Нет! Нет, он жив, – поспешила успокоить его Юлиана. – Мы получили известие от дедушки незадолго до того, как начали появляться первые сообщения. Твой папа в порядке.

Валериан почувствовал облегчение и высвободился из маминых объятий, пока все в комнате продолжали смотреть на голографическую проекцию. Он стоял перед мерцающим изображением Корхала и смотрел на черный диск планеты, на то, как на ее поверхности с неконтролируемой яростью бушуют огненные бури. Когда-то процветающий и зеленый мир превратился в раскаленную сферу почерневшего стекла, в тень прошлого и обиталище призраков.

Даже с его ограниченным пониманием физики ядерных взрывов Валериан понимал, что тысяча ракет для массового убийства – это немыслимое количество. Столь запредельная атака убьет каждое живое существо на поверхности планеты.

– Сколько людей жило на Корхале? – спросил он.

– Более тридцати пять миллионов, – сказал мастер Миямото. – Все мертвы.

Мысль о таком невероятном истреблении не укладывалась ни в какие рамки. То, что так много людей прекратили свое существование за какие-то мгновения, казалось немыслимым.

Какой сумасшедший мог додуматься до того, что- бы санкционировать такое беспрецедентное уничтожение?

– Это сделала Конфедерация? – спросил Валериан.

– Люди без чести сделали это, – ответил мастер Миямото.

Огонь вырывался из разрушенного бомбардировкой завода по производству боеприпасов, образуя зеленоватое зарево пожарища. Правда Валериан не мог с уверенностью сказать, был ли такой цвет следствием горения химикатов, или же искажением голографической проекции. Пожарные вели безрезультатный бой с огнем, а медики вытаскивали из разрушенного здания кричащих мужчин и женщин.

Валериан не испытывал сочувствия к этим людям. Они работали на Старые Семьи и поэтому были частью системы, которая поддерживала зажравшийся и коррумпированный строй Конфедерации – тех самых людей, которые уничтожили Корхал шесть лет назад.

Изображение переместилось от пылающего завода к рыжеволосому молодому человеку, стоящему рядом с оцеплением из морпехов Конфедерации в боевых бронескафандрах. Складывалось впечатление, что солдатам не терпится использовать тяжелые винтовки Гаусса, которые они держали в руках.