Гребаная история - Бернар Миньер

Это почти вызвало у меня улыбку. Вот так кино нас и воспитывает. Ключ спрятали именно здесь; киношнее не бывает.

Я очень осторожно отклеил его, надеясь, что после этого ленту снова можно будет приклеить.

При свете фонарика осмотрел его.

Я был уверен, что этим ключом мне не удастся открыть ни один замок в доме. Это был ключ от висячего замка. Большой ключ от большого замка.

Но что же им открывают? Без замочной скважины с одним ключом я опять окажусь в тупике. На ключе не было никаких пометок, которые могли бы так или иначе пролить свет.

«Счета», – подумал я.

Может быть, кое-что я и пропустил, но теперь точно знал, что разыскиваю.

Отсек или склад для хранения мебели.

Внезапно я снова подумал о логотипе, который до этого заметил в верхней части листочка, прикрепленного к последней странице счетов охранной фирмы. Там был изображен маяк… И этот маяк я уже видел: на рекламных щитах по обочинам дорог на континенте. Это была эмблема сети хранилищ, склады и ячейки которых, как правило, находились вдоль главных дорог, особенно вдоль 5-й автострады.

Я опять вернулся к металлическому шкафу.

В это мгновение я услышал, как на верхнем этаже скрипнул пол. Незадолго до этого я включил свет, заметив, что батарейки фонарика через десять минут окончательно сдохнут. Поспешив повернуть выключатель, я вслушивался в звук шагов из темноты с колотящимся сердцем. В окно через равные промежутки времени продолжала заглядывать световая кисть маяка, которая, проникая сквозь жалюзи, раскрашивала мебель и стены полосками. Затем все вновь тонуло во мраке – до следующей вспышки света; будто стробоскоп, работающий в замедленном режиме. Старый маяк всегда наводил меня на мысли о биении сердца. Светящееся сердце острова… Затем кто-то спустил воду в туалете и вернулся в спальню.

Я в очередной раз открыл верхний ящик, как можно осторожнее, чтобы избежать шума, и отыскал папку со счетами. Листок был все там же, пришпиленный в самом конце. С тем самым логотипом. «Пасифик сторидж» – компания, занимающаяся складским хранением. Я провел пальцем по одной из строчек: контракт был заключен от имени Лив Майерс на помещение пять на десять футов – то есть около полутора метров на три. Расположена на Эвегрин-уэй в Эверетте. В левом верхнем углу страницы был крохотный план: это место находится менее чем в двух километрах от выезда с 5-й автострады – Франс постоянно проезжает там, направляясь на работу в Редмонд.

Внезапно по телу пробежала дрожь, я весь покрылся гусиной кожей под тонкой тканью пижамы и более плотным халатом. Этот спрятанный ключ и хранилище сами по себе ничего особенного не означали. Если речь идет всего лишь о хранении того, что мы увезли из Техаса, чего ради вот так прятать ключ?

И ведь посреди ночи мать Чарли увидела именно Франс, вынимающую конверт из урны Ист-Харбор, о которой вскользь упомянул Даррелл в своем рассказе. Но хранилище оформлено на имя Лив. Я выдвинул предположение, что обе мои мамы – шантажистки, но оно показалось мне настолько бессмысленным, настолько нелепым, что я отверг его.

Обязательно должно существовать другое объяснение.

И оно, судя по всему, находится в ячейке номер 181 склада «Пасифик сторидж» на Эвегрин-уэй, Эверетт, штат Вашингтон.

Я положил все на место, погасил свет и поднялся к себе в комнату. Прокрадываясь мимо спальни мам, сжав ключ в руке, подумал об этом хранилище.

У меня нет выбора, я не могу позволить себе роскоши ждать, так как за мной охотится полиция. Я должен отправиться туда и лично во всем удостовериться… Кто знает, какую правду предстоит мне найти в этой ячейке?

Когда мой телефон звонил, я был в ду´ше, и за матовыми стеклами ванной комнаты темнота еще не рассеялась. Я выключил воду и, обернувшись большим полотенцем, вернулся в свою комнату.

– Алло?

– Генри?

Голос Чарли. В нем слышалась паника. Я вспомнил о нашей стычке в переходе и почувствовал неловкость. Неужели он воображает себе, что между нами ничего не изменилось и все опять будет как раньше?

– Что случилось, Чарли?

На мгновение я подумал, что он звонит, чтобы извиниться, и сейчас скажет мне, что был и всегда будет моим другом и эта ситуация ему невыносима.

– Вчера полиция устроила у Оутсов облаву, – сказал он.

Я ничего не ответил, размышляя о последствиях.

– Это тебе брат сказал?

– Я слышал, как он говорил по телефону. Они нашли место, где те хранили наркоту и, судя по всему, нарколабораторию.

– У Оутсов была нарколаборатория?

– А ты что думал? В этом-то и проблема, Генри.

При звуке его голоса я почувствовал, как волосы у меня на руках встали дыбом.

– Дарреллу удалось от них смыться. Он в бегах и наверняка в ярости…

Мне не составило особого труда представить себе, на что способен разъяренный Даррелл, и в такой перспективе не было ничего радостного. Я вспомнил его слова: «Если я поймаю этого сукина сына, он у меня пожалеет, что вылез на свет из брюха своей шлюхи-матери. Потому что я его заставлю страдать, и очень сильно. Я ложкой вырву глаза у этого мешка с дерьмом, а потом помочусь в глазницы и понаделаю из его кишок ремней для радиатора…» Все мое тело снова покрылось гусиной кожей.

– Знаешь, что он скорее всего думает? – подлил Чарли масла в огонь. – Что это мы его сдали, а не то, что это обычное совпадение…

«И скорее всего, он прав», – сказал я сам себе. Я будто снова увидел Шейна – серого, с дрожащими губами, каким он был на пароме на обратном пути.

– Шейн, – сказал я. – Это определенно его проделка. Не знаю, что Старик с ним сделал, но, думаю, Шейн отомстил. Он проворачивал дела с Дарреллом. И, возможно, знал, где находится их лаборатория…

– И ты действительно считаешь, что для Даррелла существует разница между Шейном и нами? – простонал Чарли. – Черт, он всех нас засунет в один мешок, вот что он сделает!

Голос моего друга звенел, словно он едва сдерживался, чтобы не заплакать или не взвыть.

– Мы по уши в дерьме, Генри!

«Да ну? – подумал я. – Вот же новость».

Увидев, что та, которую звали Лив, запирает дверь дома, Ноа закрыл книжку. Через ветровое стекло он наблюдал, как она садится в «Вольво» и задним ходом выезжает с подъездной аллеи у гаража.

Машина проехала мимо него. Рейнольдс включил зажигание и спокойно перестроился в другой ряд: маловероятно, чтобы на этом острове он потерял ее из виду. Главное, чтобы Лив его самого не заметила. Они ехали не торопясь; теперь Ноа следовал на приличном расстоянии, чтобы ни в коем случае не оказаться в зеркале заднего вида «Вольво». Затем он увидел, как женщина повернула от Мейн-стрит в сторону порта. Подождав, пока она поднимется на паром, он двинулся в обратном направлении. Вторая мать Генри выехала часом раньше, на континент, где она работала, а сам Генри отбыл на пароме в школу «Пенси». У Ноа было несколько часов спокойствия.