Три правила ангела - Катерина Снежинская

– Сержант Быр-гыр-дымов, – невнятно отрекомендовался страж порядка, небрежно козырнув, – Нарушаем? Документики, пожалуйста.

– Слушай, командир, я спешу! – сквозь зубы выдавил Макс, бессмысленно охлопывая себя по карманам и не очень то соображая, что ищет.

– Все спешат, – меланхолично ответил толстяк, поправляя кислотно-зелёный жилет на немалом пузе.

– Да у меня жена в больнице!

– У всех жёны в больницах. Права, небось, дома забыли?

– Какие права?! Она умереть может, пока я с тобой лясы точу!

– Все там будем, – отозвался явно успевший познать дзен ГИБДДешник.

– Да иди ты к чёрту! – Макс, выворачивая подкладку, выдернул-таки из кармана бумажник и сунул его в руки толстяка. – Так нормально?

– Эй, мужик, – страж аж попятился от такого напора. – Вправду, что ли, случилось чего?

***

– Она похожа на Макса, – решительно заявила Элиза Анатольевна.

– Господь с вами, – укорила её Ленкина мама. – К счастью, девочка удалась в нашу породу. Смотрите, какой носик, какие глазки. Красавица!

– Конечно красавица, настоящая принцесса. Нос наш, петровский. И глазки тёмненькими будут.

– Светленькими. И волосики тоже. Вот в Мухлово к нам приедет, мы её ягодками, овощами со своего огорода, молочком откормим. Будет как мама.

– Какие там глазки? – недовольно проворчал Михал Сергеич, осторожно заглядывая в кроватку, смахивающую на пластиковый ящик, только без крышки. – Ничего ж не видать.

– Вот и мне кажется, что больше всего она похожа на обезьянку, – улыбнулась Ленка, разглаживая на плоском, наконец, животе унылое больничное одеяло.

Интересно, почему даже в вип-палате всё такое унылое и казённое? Наверное, потому что здесь всё-таки больница, а не дворец съездов, к примеру.

– Ты что такое говоришь, доча?

– Елена, как так можно? Наша девочка само совершенство!

– Спятила совсем? На обезьяну похожа, надо ж сказануть!

– Это всё гормоны, точно вам говорю!

А дядюшка только глянул на Ленку одобрительно.

Старообрядцева попыталась миролюбиво улыбнулась обеим новоиспечённым бабушкам, наконец, пришедшим к согласию, и от души зевнула. Хорошо её дочери, спит себе и спит и ничто её не волнует, а ты тут отдувайся за двоих. За троих даже.

Дверь палаты распахнулась с таким энтузиазмом, что шваркнула о стену, обнаружив на пороге страшного, даже жуткого господина Петрова: волосы, выбившиеся из короткого хвостика, всклокоченные, небритая морда бледная, под глазами круги, нос ведьминский, крючком, общий вид насупленный.

– Ты где был? – эдак невзначай поинтересовалась Ленка.

– Цветы искал, – буркнул Макс.

– Нашёл?

– У меня их отобрали.

– Злые враги?

– Тётка в халате.

– И правильно сделала. Ты с дочерью знакомится будешь или ещё погодишь?

– А… – Макс неуверенно переступил с ноги на ногу, провёл ладонью по волосам, впрочем, без особого успеха, растрепал больше. – А можно?

Ангел улыбнулся, устало повёл плечами, разминая. Крохотное пёрышко выпало из белого крыла, спорхнув на одеяльце в маленькой кроватке. Он нагнулся было, чтобы поднять, но передумал: пусть его, всё равно подумают, что из подушки вылезло, а ей на счастье. Может, хоть она не будет его искать, поймёт, что оно всегда тут, рядом. Нужно всего лишь соблюдать три правила: не делать того, за что потом будет стыдно, не желать зла и никогда не жаловаться на судьбу. А чего на неё жаловаться? Ведь она такая, какой её люди делают.

КОНЕЦ