Смерть президента - Виктор Пронин

— А вы изменились, ребята, — произнес Пыёлдин. — Я мог бы вас и не узнать…

— Нас никто не узнает! — сказала Лиля. — Нас уже давно никто не узнает. — Пошарив рукой за спиной, она, не оборачиваясь, нащупала ладонь Брынзы, ухватила ее и как бы успокоилась. И только тогда Пыёлдин узнал их окончательно, только тогда наверняка убедился — это они, мальчик и девочка из краснодарского накопителя, где он и познакомился с Ванькой Цернцицем, кудрявым, нахальным и страшно хитрым.

— Ни фига себе, — проговорил Пыёлдин слова, которые могли означать все, что угодно — озадаченность, восторг, сомнение, искреннюю радость и полную подавленность.

— Мы к тебе пришли, Каша, — сказала Лиля доверчиво.

— Как?! — заорал Пыёлдин. — Как вы смогли прийти, если даже мышь не может просочиться сюда! Крыса не может проникнуть в этот Дом? А вы?!

— Ох, Каша, — вздохнула Лиля, и в ее голосе прозвучала горделивость. — Мы ведь и в самом деле, как крысы… По норам, по трубам, по стенным пустотам… Канализация, вентиляция — это все наши дороги, наши пути.

— А на фига вы пришли? Нас штурмовать собираются, газами травить, какими-то лучами выжигать…

— Ну как же, Каша, — Лиля обиженно заморгала. — Ты же оказался в беде… помочь надо… А потом… По телевидению сообщили, что вам сюда пищу доставляют… Мы подумали, что и нам кое-что перепадет… Опять же, крыша над головой.

— Кто тебе глаз подбил? — ничего другого Пыёлдин спросить не догадался.

— Хулиганы, — бесхитростно ответила Лиля. — Этот вот халат хотели отнять… А у меня под халатом и нет ничего, — она улыбнулась, — поэтому я и сопротивлялась. А тут Брынза подоспел… Отбились. Ты не думай, это не он, это хулиганы меня обидели…

Пыёлдин посмотрел на Брынзу и по тому, какой краской залилась его испитая физиономия, понял, что не все гладко в отношениях давних влюбленных, что и у них бывают сложности.

— Вы что же, с тех пор и бродите?

— Нет, Каша… — Лиля опять посмотрела на него с обезоруживающей доверчивостью. — Мы педагогический закончили, работали в школе, в станице Мартанской… А когда начались рыночные перемены, школу закрыли… А жилье у нас… Оно как бы служебное было, школе принадлежало… Нас оттуда выгнали. И мы пошли…

— И до сих пор идете?

— Нет, Каша, мы уже пришли.

— Ладно, располагайтесь, — Пыёлдин неопределенно махнул рукой. — Мне надо идти… Сейчас президент будет звонить.

— Боб-Шмоб? — спросил Брынза.

— Он.

— А чего ему надо?

— Не знаю… Привязался, как банный лист! Потолковать, говорит, надо.

— Ты, Каша, спуску ему не давай… Мы с тобой.

— Это здорово! Спасибо, ребята!

— Нас много, Каша, всех не одолеет.

— Как много? — обернулся Пыёлдин, уже собравшись уходить. — Вас же двое?

— Нет, Каша, больше… Мы группой пришли. Семнадцать человек… На подходе ребята… По трубам оно того… Медленно получается.

— Семнадцать человек?! — ужаснулся Пыёлдин.

— Да, Каша… Но это только первая группа…

— Будут еще? — похолодело у Пыёлдина внутри.

— Слух по земле прошел, Каша… Потянулся к тебе народ… Хорошие ребята обещали подойти…

— Вас же перестреляют! Дом окружен, на улицах танки, в воздухе вертолеты, какие-то лучевые пушки устанавливают в скверах!

— Авось! — Брынза небрежно махнул рукой. — Мы же добрались, и ничего с нами не случилось… А помнишь, как хорошо тогда жилось в накопителе… — Брынза растроганно положил голову на плечо Пыёлдину. — Хлоркой, правда, воняло, они какой-то заразы боялись, все хлоркой протравили… А жилось хорошо… И ты весь такой молодой, загорелый… А глаза! Как сверкали твои глаза, Каша! Но, знаешь, что потрясало больше всего? Хочешь, скажу?

— Скажи!

— Твой смех. О, как ты смеялся. Каша! Громко, заразительно, слезы катились из твоих глаз, как жемчужины! Мы любовались тобой, Каша.

— Мы и сейчас тобой любуемся, — добавила Лиля.

— Не надо! Сейчас мною любуется одна Анжелика. И никто больше. А я любуюсь ею. И никем больше. И не позволю, чтобы ею еще кто-то любовался. Кроме планеты Земля.

— И правильно, Каша! Не надо нами любоваться. Мы недостойны. Мы стали плохими, погаными. Да, Лиля?

— Хуже некуда!

— Но мы воспрянем. Каша! Обещаю. Вставлю зубы, куплю новую фуфайку… О! — Брынза прервал сам себя. — В одном пустующем доме на чердаке у меня припрятан целый чемодан вещей, почти новых. Мы приоденемся с Лилей, и тебе не будет так совестно общаться с нами, вот увидишь, Каша.

— Мне и сейчас не совестно общаться с вами. Но меня ждет президент. Надо мужику немного внимания уделить.

— Удели, Каша, удели… А то уж очень он обидчивый, самовлюбленный, спасу нет.

— Ладно… Обживайтесь.

— Если ты не возражаешь, мы спустимся на этаж ниже… Когда ребята подойдут по трубам, там будет удобнее… Здесь другая публика.

— Как хотите!

— И еще, Каша… Поесть бы, а?

— Анжелика, — Пыёлдин повернулся к красавице, — дай команду.

— Уже, — ответила красавица.

— И это, Каша… Нам бы с Лилей по глоточку, а? За твое здоровье, за твою девочку, за успех нашего общего дела, за победу над силами зла, а, Каша?

— Уже, — Анжелика улыбнулась, как может улыбнуться только первая красавица мира, когда ее любят и балуют, когда она тоже может любить и баловать.

— Каша, — Брынза приблизился к Пыёлдину и, воровато оглянувшись по сторонам, прошептал в самое ухо: — Ты надейся на нас, Каша. Понял? Ты на нас надейся. Мы не подведем.

— Хорошо, хорошо! — Пыёлдин сделал попытку освободиться, но Брынза продолжал удерживать его за рукав.

— Каша… Я не шучу, я знаю, что говорю, — Брынза сверлил Пыёлдина глазами, не решаясь произнести главное. — Мы с Лилей все обдумали, пока ползли по трубам. Из Дома живыми не уйдем. Ты понял?

— Понял, Брынза, все понял.

— Нет, Каша, не понял. И потому повторяю еще раз… Живыми отсюда не уйдем. Это твердо. Здесь может произойти все, что угодно… Сам говорил — и газами могут выкуривать, и взорвать, и лучами выжигать… Мы не дрогнем, Каша. Мы с Лилей пришли к последнему рубежу. Дальше никуда не пойдем. Нет сил.

— Кончились, — тихо отозвалась Лиля.

— Оружие в руки возьмешь? — спросил Пыёлдин.

— Я возьму все, что дашь. Автомат, пулемет, огнемет… Я готов противотанковую мину привязать себе на грудь. Понял?

— Зачем?!

— С этой миной я сделаюсь страшным оружием. Это будет ходячая мина, Каша, это будет соображающая мина. Я не очень сообразительный сделался в последнее время, но для мины много ума не надо.