Кто брал Рейхстаг. Герои по умолчанию... - Николай Ямской

Их попытки длинными языками пламени сбить наступательный порыв противника нужного результата не дали. Они лишь подожгли деревянные конструкции и горы бумаги, которой были забиты некоторые помещения Рейхстага. Когда же к этому добавились разрывы фаустпатронов, в разных местах стали возникать пожары, которые быстро слились в почти сплошную огневую массу. Уже через полчаса многие помещения на первом этаже оказались охвачены пламенем. Находившиеся в «доме Гиммлера» солдаты 150-й дивизии с тревогой следили, как через амбразуры замурованных кирпичом Рейхстаговских окон щедро повалил густой черный дым. Казалось, не только сражаться – просто находиться в этих условиях внутри здания было невозможно. На людях тлела одежда, обгорали волосы, брови. От дыма, который заволок все помещения, нечем было дышать.

Батальон Неустроева снова оказался в исключительно тяжелом положении. Связь с батальонами Давыдова и Самсонова оборвалась. Неустроев только мог догадываться, что они встречают огнем врага у стен Рейхстага с внешней стороны. Связи с комполка тоже не было. Правда, через некоторое время она снова вдруг заработала. Узнав, что творится в Рейхстаге, Зинченко предложил вывести батальон из Рейхстага, переждать, пока все в нем выгорит, а затем снова войти. Но сделать это уже было невозможно. Часть рот оказалась отсечена огнем. Как им передать приказ об отходе? Да и куда отходить: парадный подъезд находился у врага под прицелом. А в самом здании на бойцов надвигался огненный вал пожара. Батальон, по существу, оказался «в мешке».

Посовещавшись, комбат С. Неустроев и другие командиры пришли к выводу, что из здания на площадь лучше не выходить: там все равно поджидала смерть. А уж если погибать, то лучше «с музыкой» – драться в горящем Рейхстаге. Тактику подсмотрели у немцев. Те, стреляя из автоматов, швыряя гранаты через огонь, двигались за ним из одного выгоревшего помещения в другое и отбивали комнату за комнатой. Попытались действовать так же. В итоге в горящих залах, на лестницах и переходах вновь завязался кровопролитный встречный бой.

Почти не переставая, это распавшееся на схватки отдельных групп противостояние продолжалось весь световой день и часть ночи…

Чему стали невольными свидетелями воины других соединений, двигавшиеся к Рейхстагу с востока, то есть навстречу 3-й ударной армии. Из рассказа командира разведки 322-го артдивизиона особой мощности Валентина Чернышева:

«Я до сих пор храню в своем семейном архиве вот этот маленький листок из записной книжки. Тогда, весной 1945, я делал в ней всякие нужные для службы записи. Конечно, сейчас, по прошествии стольких лет, мне трудно припомнить, что же конкретно стояло за кратенькими пометками типа „Крив. мост – Шпрее“, „Высота 50,1 – Выстр. 200-й“ или „Стрелять по кв. 151“.

А вот что такое «кв. 105», где располагался Рейхстаг, запомнилось мне на всю жизнь. По нему мой родной отдельный артдивизион особой мощности не выпустил ни одного снаряда. Я, правда, как приказывали, «выдвинулся» и даже передал все необходимые данные для стрельбы, но в ответ услышал:

– Поражать не будем. Пехота возражает!

Оно и понятно. Уже с утра 30-го апреля части первого эшелона 3-й ударной армии вели бой, стремясь захватить Рейхстаг. В такой ситуации даже огонь легких полевых орудий, подавляющее большинство которых было вынуждено «работать» с закрытых позиций, вполне мог «сослепу» задеть своих. Что же говорить о наших особой, бетонобойной мощности снарядах: при их площади поражения последствия оказались бы куда печальнее…

Поэтому со своего нового наблюдательного пункта, который с утра 1 мая находился в сильно выгоревшем здании восточнее Рейхстага, я и мои подчиненные только наблюдали. Тем более что в оконные проемы очень хорошо просматривались Бранденбургские ворота, а немного правее наискосок от них – сам Рейхстаг.

Над северо-западной, не просматриваемой с нашей стороны частью Королевской площади подымалось огромное, пронизанное сизым пороховым дымом облако. Оттуда несся грохот частых разрывов и трескотня ожесточенной автоматно-пулеметной перестрелки. Словом, шел самый что ни на есть жаркий, бескомпромиссный бой. Наша артиллерия вела беглый огонь по немецким батареям в Тиргартен-парке. А те, в свою очередь, отвечали тем же, но по примыкающим к Рейхстагу площадям. Ближе к вечеру батареи противника были почти подавлены. А само здание германского парламента, по крайней мере с видных нам южной и восточной стороны, было окружено нашими войсками. Кое-где покрытые копотью фасады хищно лизали языки пламени, вырывающиеся из заамбразуренных оконных глазниц вместе с густым черным дымом. Там, во внутренних помещениях, бушевал пожар. На крыше здания, не сильно бросаясь в глаза, но вполне различимо – полоскался на ветру небольшой красный флаг.

При этом, несмотря на плотное кольцо окружения и победно развевающееся наверху знамя, сам Рейхстаг полностью еще взят не был. Стрельба, во всяком случае, доносилась даже из тех помещений, которые были охвачены пламенем. Из подвальных помещений навстречу нашим солдатам летели трассы, выпущенные из скорострельных немецких пулеметов…

Ближе к вечеру 1 мая этот обстрел стал слабеть, пока вообще не сошел на нет. Зато пожар в самом здании нисколько не уменьшился.

Наши, конечно, извне помочь пытались: били из противотанковых ружей, выкатили несколько легких орудий на прямую наводку…

Когда смеркалось, я с ребятами почти вплотную выдвинулся к Бранденбургским воротам: наискосок от них до здания Рейхстага оставалось каких-то метров сто. Но подойти поближе не удалось: впереди стояла цепь и никого не подпускала. Пожар стал вроде бы покидать выгоревшие помещения. А стрельба внутри здания то вспыхивала, то снова затихала».

Интересно, что в этот момент, после приказа № 6, согласно которому Рейхстаг уже «был взят», докладывал Г. Жуков в Москву? А ничего такого. В своем боевом донесении № 00514 Верховному, помеченном «1 мая, 21.30», Жуков вообще обходит стороной вопрос «захвата» и «водружения». Он лишь констатирует, что «особенно упорное сопротивление противник оказывает в районе Рейхстага. На лестницах и в помещениях главного здания Рейхстага борьба неоднократно переходила в многочисленные рукопашные схватки» [109].

О том, что со временем взятия Рейхстага его ввели в заблуждение, Жукову уже было совершенно ясно. Но отменять приказ № 6 маршал не собирался. И не только потому, что принципиально не отменял своих приказов. А прежде всего потому, что товарищ Сталин не отменял своего поздравления…

А в Рейхстаге тем временем инициатива почти полностью перешла к немцам. Был даже такой момент, когда у Неустроева под контролем остались лишь часть центрального зала и вестибюль. Выручил капитан Ярунов. В ночь на 2 мая, собрав в своей роте человек сто, по правому крылу через завесу огня он сумел провести отряд за спину противника и внезапно ударить с тыла.