Дочь палача и Совет двенадцати - Оливер Петч

– Мне кажется, его уже нет в живых, – печально произнес Макс. – Кто-нибудь прибил его или утопил… Так со многими собаками поступают, мне конюх наш рассказывал. А он в таких делах разбирается.

Петер огляделся. По парку гуляли несколько придворных в меховых плащах и утепленных жилетах; они веселились и наслаждались тусклым февральским солнцем.

– Артур сбежал отсюда? – спросил Петер. – Как это произошло?

– Я же рассказывал тебе, – сердито ответил Макс. – Амалия, моя нянька, вывела его на поводке. Он, наверное, увидел кошку и сорвался.

Петер задумчиво посмотрел на высокие стены.

– Но как он сумел выбраться из сада?

– Наверное, где-то есть дыра и он сумел выбраться… Мы его повсюду искали, несколько часов! Но его нигде не было, – Макс опять смахнул слезу. – Амалия места себе не находила. Но она говорит, что ее вины в этом нет. Поводок, видимо, порвался у самого ошейника, Артур очень сильно вырывался.

– Порвался? – Петер с удивлением посмотрел на Макса. – Но Артур ведь маленький песик, а не какой-нибудь дог. Хм…

Мальчик стал потирать нос, как он делал всякий раз, когда над чем-то раздумывал. И тут в голову ему пришла идея. Если отец не мог или не хотел разбираться с этим делом, то, может, он сам что-нибудь придумает…

Только вот что?

– А этот поводок сохранился? – спросил наконец Петер.

Макс пожал плечами.

– Не знаю. Вроде бы конюх Ломиллер его забрал. Он хотел зашить его, потому что ошейник очень дорогой, с жемчугом и маленькими бриллиантами…

Петер нахмурил лоб.

– Как по-твоему, сможем мы на него посмотреть?

– Не знаю, правда, что нам это даст. Но раз уж ты просишь… Заодно смогу показать тебе конюшни.

Макс поднялся со скамьи. По извилистым тропам мальчики пересекли парк и направились к конюшням, расположенным за резиденцией. Здесь не было и намека на роскошь. Дома выглядели довольно скромно, у некоторых под крышами были устроены сеновалы. Из-за деревянных ворот доносилось ржание множества лошадей. В воздухе стоял запах навоза и конского пота. Посредине, между домами, расположился загон, и по грязи под надзором слуг трусили несколько лошадей.

Возле длинного строения кто-то вел под уздцы крупного жеребца. Петеру еще не доводилось видеть таких огромных лошадей. Конь фыркал и бил задними копытами, но крепкий широкоплечий конюх резко дернул поводья и заставил его успокоиться.

– Это и есть шталмейстер Ломиллер, про которого я говорил, – с восхищением сообщил Макс. – Говорят, он умеет разговаривать с лошадьми, а в седле держится, как дьявол. Он всегда подбирает для меня самых красивых кобылиц, чтобы я потом мог их объездить.

Они направились к Ломиллеру, и Петер в изумлении оглядывался на лошадей в конюшнях. Их оказалось столько, что можно было снарядить целую армию. Внуку палача только раз в жизни довелось поездить верхом, и то на старой худой кляче, принадлежавшей извозчикам, которую затем отправили к живодеру. А эти лошади, все до одной, выглядели как королевские боевые кони.

– А, ваше высочество! – воскликнул Ломиллер, завидев кронпринца. Он поклонился, но не так низко, как придворные в саду. – Решили ускакать со своим приятелем с занятий?

– Я бы с радостью! – вздохнул Макс. – Как было бы здорово слететь с седла и сломать руку… Тогда не пришлось бы заниматься на скрипке с Керлем! – Он встряхнул головой. – Но мы пришли по другому делу. Поводок Артура еще у тебя? Ты хотел его зашить.

– Поводок вашей пропавшей собаки? – Ломиллер почесал затылок. – Хм, очень сожалею, ваше высочество, но я пока не успел его починить. Однако вы обязательно получите…

– Нет необходимости его чинить, – перебил его Петер. – Мы только хотели посмотреть на него, и всё.

– Просто посмотреть? – Ломиллер уставился на мальчика так, как будто только сейчас заметил его. Он пожал плечами. – Он лежал у меня в комнате, среди сбруи. Подождите-ка минутку…

Шталмейстер скрылся в длинном строении и вскоре вернулся с поводком в руках. Поводок, длиной примерно в два шага, был выполнен из кожи, ошейник украшали жемчужины и крошечные бриллианты. Один такой ошейник, по расчетам Петера, стоил как два боевых коня.

– Прошу, – сказал Ломиллер и протянул ему поводок. – Не знаю, правда, для чего он понадобился юным господам…

И шталмейстер с любопытством стал ждать, что произойдет дальше.

Петер взглянул на ошейник, который и в самом деле оказался порван.

– Как я тебе и говорил, – вполголоса произнес Макс. – Артур сорвался, в этом нет ничего особенного.

Петер задумчиво провел рукой по разорванному месту. Поводок был сделан из хорошей телячьей кожи и пропитан жиром. Все жемчужины и бриллианты были на своих местах, ни один камешек не выпал. Петер вернул поводок Ломиллеру.

– Вы не сделаете нам одолжение? – попросил он. – Не могли бы вы изо всех сил потянуть за оба конца?

Шталмейстер рассмеялся.

– Да уж, ваши пожелания все причудливее…

Он взглянул на Макса. Принц кивнул, и Ломиллер растянул поводок так, что под рубашкой вздулись мускулы.

– Так достаточно? – просипел он через некоторое время.

– Да, вполне, – ответил Петер. – Спасибо вам. Можете отнести поводок обратно.

– Как скажете. Всегда к вашим услугам, юные господа.

Ломиллер покачал головой и снова скрылся у себя. Макс в замешательстве уставился на Петера.

– Если это была какая-то шутка, то я совсем ее не понял.

Сын лекаря улыбнулся.

– Никаких шуток, а всего лишь доказательство. Я читал, что так поступают все ученые. Сначала наблюдают, а потом делают выводы.

– И какие же ты сделал выводы? – полюбопытствовал Макс.

– Ну, кожа такая крепкая, что даже этот медведь не смог ее порвать. И еще я заметил кое-что интересное… – Петер выдержал театральную паузу.

– Ну, не тяни, говори уже! – нетерпеливо воскликнул Макс. – Что ты там заметил?

– То место, где разорван ошейник, ровное. Когда рвется кожа, всегда остаются маленькие жилки. Я как-то видел это в кожевенной мастерской. Другими словами, поводок не порвался, его разрезали.

– Разрезали? – Макс даже рот раскрыл от удивления. – Но… но… это значит, что…

– Это значит, что твоя нянька солгала. Она или кто-то другой разрезал ошейник и, наверное, забрал собаку. – Довольный собой, Петер скрестил руки на груди. – Quod erat demonstrandum. Это означает на латыни: что и требовалось доказать.

Макс побагровел от злости.

– Ну… погоди, Амалия еще пожалеет об этом! Я скажу отцу, и он упрячет ее в самый глубокий подвал, чтоб ее сожрали черви и жуки, и…

– Ты в самом деле этого хочешь? – перебил его Петер. – Боюсь, что именно так все и будет.