Незнакомка из Пейроля - Франсуаза Бурден

– А теперь ты убедилась в том, что я чудовище. Задумавшись на секунду, она пробормотала:

– Нет… Просто человек, а не икона.

От своих пациентов, которых она наблюдала, лечила, иногда сопровождала до самого конца, ей приходилось слышать невероятные признания. Самое простое на первый взгляд существование скрывало подчас весьма сложное или очень несчастливое прошлое.

– Ты рассказал все это Адриану?

– Нет. Я не хотел, чтобы он знал, почему я отверг Юлию.

– Знаешь, папа, я хочу снова увидеть ее…

– Тебе решать. Но я не поеду с тобой, Паскаль.

Ему не стало легче оттого, что он рассказал ей всю правду, и бремя его вины не стало меньшим. У него по-прежнему был вид старого и измученного душевной болью человека. Какие же усилия приходилось ему прилагать, чтобы окружающие этого не замечали?

Охваченная порывом нежности, Паскаль бросилась к нему. Она поняла, что не может быть ему судьей, что не имеет на это права. Даже самый сильный гнев не может уничтожить любовь, которую испытываешь в течение тридцати двух лет, отринуть все ласки, нежные слова и утешения, все разделенные вместе чувства. Благодаря ему она была счастливым ребенком и смогла превратиться в ту женщину, которой была сейчас.

– Тебе нужно отдохнуть, – решила она. – Какую комнату ты хочешь?

Она взяла его за руку и повела к дому; он не сопротивлялся.

Сидя в чайном салоне «Ля Берби», Паскаль отдыхала после рабочего дня, наблюдая за вечерним оживлением горожан на площади Святой Сесилии.

Отец уехал два дня назад, но она знала, что он будет навещать ее, поскольку не хочет, чтобы между ними возникло отчуждение. Все выходные они провели вместе в разговорах, прогулках по парку и размышлениях. В воскресенье Анри сам позвонил Лестрейду, и тот явился после завтрака. Они договорились, что Лестрейд удалит цветочные клумбы, вместо них разобьет газон и посадит разнообразные кустарники. Они решили пощадить лишь розовые кусты. Даже если садовник знал, что именно он делает, высаживая цветы, то никому не говорил об этом, думая лишь о технических сторонах вопроса. Анри подписал для него чек, уточнив, что это будет его последняя работа в Пейроле. Лестрейд, конечно, не удержался и заявил, что будет бесплатно помогать подрезать розы!

Паскаль чувствовала, что наконец-то обретает душевный покой. За этот год она словно повзрослела, сделав то, что считала своим долгом. Она поступила по совести и теперь была в согласии с самой собой.

Стоявшие у собора туристы делали снимки, задавали гидам вопросы, восхищались архитектурой здания. Маленькой девочкой она тоже стояла на этом месте, ходила с мамой по этим улицам. Она любила Альби и была счастлива, что снова вернулась сюда. Лоран сделал ей бесценный подарок, когда помог перейти в местную больницу.

Лоран… Думая о нем, она испытывала тоску и мучительное сожаление, но ничего не могла изменить.

Ее чашка была пуста, заварочный чайник тоже, на фарфоровом блюдце остались лишь крошки от вкусного пирожного. Она подумала о том, чтобы заказать себе чего-нибудь еще, но поняла, что это всего лишь уловка.

«Хватит откладывать, наберись смелости и иди».

Это было нелегкое для нее решение, но сегодня утром оно показалось ей не только очевидным, но и жизненно необходимым. Она положила на столик деньги, вышла из «Ля Берби» и отправилась к своей машине. По мобильному она предупредила Аврору, что вернется поздно, а может, и вообще не будет ночевать дома. Она ехала в Тулузу без предупреждения о своем визите и рассматривая фактор неожиданности как нечто предопределяющее. Если дома никого не будет, она подождет. Не исключено, что ее решение окажется неудачным и что-то непредвиденное заставит изменить его.

«Почему ты думаешь, что он будет в восторге? Он вполне может быть раздосадован, ведь мы уже покончили с этой историей и все такое!»

Было около девяти вечера, когда она подъехала к предместьям Тулузы. Ее охватило нетерпение, пока она еще минут пятнадцать искала нужный дом. Припарковав машину, она захотела еще раз подумать, но поняла, что находится не в том состоянии, когда можно взвешивать «за» и «против».

Через минуту она стояла у незнакомого ей дома. В окнах горел свет, и она решительно нажала кнопку звонка.

«Не будь маленьким ребенком, говори с ним спокойно, попытайся объяснить все с самого начала и особенно не…»

– Паскаль! – воскликнул Самюэль, открывая дверь. – Что случилось?

Он с удивлением смотрел на нее, но был явно рад ее видеть.

– Заходи и не обращай внимания на беспорядок. Ты, кажется, ни разу не была у меня в гостях? Ну, мой дом без претензий…

С немалым любопытством, удивившим ее саму, Паскаль рассматривала большую жилую комнату, занимавшую весь первый этаж дома. В современном камине за стеклом горел огонь; в это время он был не нужен, но его, без сомнения, разожгли, чтобы придать этой комнате больше уюта, поскольку все здесь было в холодных белых и светло-серых тонах.

– Тебе нравится твой дом?

Она тут же пожалела, что задала этот вопрос, ведь в нем явно прозвучала легкая ирония.

– Нет, но я здесь почти не бываю. Я в основном в больнице и в аэроклубе и практически никогда не сижу дома. Не может же каждый иметь такой дом, как Пейроль! Или как у Лорана… Ты в доме простого смертного, дорогая.

– Но это хороший дом, – возразила она, – очень функциональный, хотя я не помню, чтобы ты…

– Здесь речь не идет о вкусе. Когда я приехал в Тулузу, мне нужно было быстро найти жилье, и я купил себе этот дом, потому что он был не похож на нашу квартиру на улице Вожирар.

– Да, ни ты, ни я не любили ее!

– Во всяком случае, мы были там счастливы, и мне не хотелось, чтобы что-то о ней напоминало. Так что же тебя привело сюда?

Она растерянно подыскивала слова, не зная, с чего начать, а он молча смотрел на нее.

– Ты хочешь поговорить о приезде твоего отца? – спросил он наконец. – Я виделся с ним в Бланьяке, мы вместе выпили кофе, и он сказал, что хочет рассказать тебе о чем-то очень плохом…

Как всегда, он стремился помочь ей, облегчить ей жизнь, но сейчас он ошибался. Тем не менее она должна была что-то ответить.

– Папа обожает тебя, и ему кажется, что ты по-прежнему должен обо мне беспокоиться. Да, он честно признался мне в некоторых вещах. Вкратце скажу, что это он заставил маму бросить Юлию.

– Анри? Не может быть!

– Он не хотел ухаживать за ребенком с синдромом Дауна.

Она рассказывала все это, поскольку была уверена в том, что Самюэль любил ее отца.

– Я не могу в это поверить, – признался он.

– Я потом расскажу тебе обо всем этом подробно, и, думаю, ты поймешь. Что касается меня, я простила его.