Гений войны Кутузов. «Чтобы спасти Россию, надо сжечь Москву» - Яков Нерсесов

Лишь к утру шум в обоих лагерях стих. Смолк приглушенный говор, солдаты спали…

…Кстати, за день до битвы, обходя сырые бивуаки, Наполеон простудился. У него поднялась температура, его душил непрерывный сухой кашель и вдобавок обострилось расстройство мочевого пузыря (дизурия). Император почти не ходил по малой нужде. Его ноги сильно отекли. Поскольку в ходе сражения Наполеон продолжал испытывать серьезное недомогание, а на сильном непрерывном ветру ему было трудно держаться в седле, то он почти всю Бородинскую битву провел на одном месте, перемещаясь по местности в случае крайней необходимости. Почти 15 лет назад – на заре своей головокружительной карьеры, когда ветер удачи приносил ему одну за другой блестящие победы в Италии – он сам откровенно заявил: «Для войны необходимо здоровье, и его не заменить ничем!» Прошли годы, и он развил свою мысль: «После тридцати начинаешь терять способность вести войну». И вот теперь, когда Наполеону пошел пятый десяток лет, ему предстояло дать столь долгожданное для него генеральное сражение, ставшее самым кровавым в его жизни. Предчувствуя это, он как заведенный бормочет сам себе: «Что есть война? Варварское занятие. Вся суть которого состоит в том, чтобы оказаться сильнее в определенном месте» (выделено мной. – Я. Н.)…

Всю ночь перед боем Наполеон промаялся без сна, нетерпеливо ожидая утра, когда он громко крикнет своей армии «Пойдите и принесите мне победу!», а она с криком «Да здравствует император!» устремится в атаку… Каждые час-полтора Наполеон выходил посмотреть: не ушел ли Кутузов? Видны ли огни на русских бивуаках? Огни горели. Кутузов не снимался с места. Внезапно Бонапарт спросил у дежурного генерал-адъютанта Жана Раппа (1771–1821): «Верите ли вы в завтрашнюю победу?» – «Без сомнения, Ваше Величество, но победа будет кровавая, очень кровавая!»

…Кстати сказать, по одним данным, прямо перед самым рассветом Кутузов в одиночку съездил на передовую за деревню Горки, где с возвышенности еще раз оглядел построение войск неприятеля. Увидев, что перемен не произошло, он в сопровождении примчавшейся на взмыленных конях свиты, спокойно вернулся обратно. В то же время не все согласны с тем, что главнокомандующий был в ту пору способен ездить верхом. Рассказывали, что он уже давно почти не садился на лошадь из-за своей чрезмерной тучности. Более того, А. П. Ермолов уточняет: «Не всюду могли проходить большие дрожки, в которых его возили…» Кому верить?!

Уже светало, когда в императорский шатер явился ординарец от маршала Нея. Маршал хотел узнать, не пора ли начинать бой. В ответ он услышал: «Вперед! Открой для нас ворота Москвы!»

…Кстати, заметив солнце, восходящее над позициями русских, воодушевленный сладостным воспоминанием о своей самой блестящей победе Бонапарт воскликнул, обращаясь к своим свитским: «Вот оно, солнце Аустерлица!» Но это было другое солнце, совсем другое: как общая ситуация, так и диспозиция были совершенно иные! Как известно, даже своим любимцам Боги даруют отнюдь не все: если восходящее солнце Аустерлица было для Наполеона действительно «восходящим», то рассветное солнце Бородина, скорее, «заходящим», со всеми вытекавшими из этого последствиями…

Информация о Бородинском сражении всегда была, есть и будет несовершенной: слишком силен в ней идеологический фактор: принцип «Броня крепка и танки наши быстры!» актуален во все времена.

…Между прочим, любопытный факт! Еще не успели оба войска окончательно встать в ружье, еще не рассвело, как случайно выстрелила пушка. С русской стороны из тяжелого орудия с батареи впереди села Семеновское громыхнул выстрел! Кому-то из канониров в предрассветном мраке показалось, что приближается неприятель – вот он и выпустил ядро в сторону врага. Когда разобрались, что тревога напрасная, то снова все затихло. Правда, уже ненадолго…

Сражение под Бородином началось с захвата наполеоновскими солдатами деревни Бородино, так и оставшейся за ними до конца битвы. Вот как это случилось.

Наполеон «пошел открывать ворота Москвы» в 6 утра 26 августа (или 7 сентября по новому стилю) с атаки французов на правый фланг русской армии, где, пользуясь туманом, пехотинцы из дивизии генерала А. Ж. Дельзона (IV корпус Эжена де Богарнэ), хоть и дорогой ценой (106-й линейный полк понес очень большие потери), но вскоре заняли Бородино. Затем на плечах отступавших русских лейб-егерей полковника К. И. Бистрома 1-го они сунулись было за Колочу, но получили такой отпор, что откатились назад и закрепились в Бородине. На юго-западную окраину Бородина канониры д’Антуара выкатили свои пушки для флангового обстрела Курганной батареи Раевского. И сразу после этого центр сражения был перенесен на левый фланг русских. Больше до конца битвы французы здесь уже не активничали.

…Кстати, русским солдатам, первыми вступившим в бой с врагом на Колоче под Бородином у Смоленской дороги, где тогда был мост, теперь стоит по-армейски суровый памятник с лаконичной надписью: «В лейб-гвардии егерском полку солдат убито 693, офицеров – 27, матросов – 11». Один из лучших русских гвардейских полков полег при обороне Бородина без особой пользы. По некоторым данным, это могло быть причиной халатности егерей, причем столь экзотической, что в нее верится с огромным трудом! В бою за Бородино стороны понесли первые потери и в командном составе: у французов был убит прямым попаданием ядра бригадный генерал Луи-Огюст Плозонн, а русская потеря была рангом ниже – полковник Я. П. Гавердовский. Впрочем, список потерь среди высших офицеров у тех и других окажется громадным…

Это не прошло незамеченным для русских, и они вскоре начнут постепенную переброску своих правофланговых войск на угрожаемые участки, в частности на свой левый фланг. По мере втягивания все больших сил французов в сражение на левом крыле русской позиции, а затем и в центре угроза глубокого обхода правого крыла русских стремительно уменьшалась, и Кутузов мог смелее переводить свои силы с правого фланга. В то же время на деле не все сложилось так, как хотелось! Парадоксально, но 4 русских егерских полка полковника Потемкина, стоявшие на правом крыле самыми крайними – перед Масловкой вдоль Колочи, так и остались невостребованными?! Что это: русская расхлябанность или… в суматохе боя о них просто забыли?!

…Кстати, принято считать, по крайней мере, в отечественной литературе, что бросок Дельзона через Колочу на деревню Бородино был не чем иным, как отвлекающей атакой, своего рода «демонстрацией». Главной задачей которой было скрыть намерение Наполеона «повалить» левый русский фланг! Так ли это? Дело в том, что между атакой на Бородино и началом атак на Семеновские флеши прошло слишком мало времени, чтобы выждать срочной переброски «испугавшимся» Кутузовым дополнительных сил под Бородино! Тем более что именно на правом фланге у него было сил более чем достаточно! На самом деле французское левое крыло было заведомо слабее и короче противостоявшего ему правого крыла неприятеля. Именно отсюда русские могли угрожать французским тылам, если бы не обрывистые берега Колочи, через которые им пришлось бы переправляться. Но для этого у них был небольшой плацдарм на французском берегу в виде Бородина! К тому же именно там располагалась их (32-пушечная?) батарея, способная фланкирующим огнем прикрывать редут на Курганной высоте! Следовательно, атака Дельзона представляла собой не демонстрацию, а, скорее, имела сугубо практическую цель: обезопасить свой более слабый левый фланг, чтобы главные силы Бонапарта могли в более или менее спокойной атмосфере обрушиться на более слабый левый фланг русских! Впрочем, это всего лишь «заметки на полях», оставляющие за пытливым читателем право на собственные выводы…