"Посмотрим, кто кого переупрямит...". Надежда Яковлевна Мандельштам в письмах, воспоминаниях, свидетельствах - Павел Нерлер

Наверное, очень мило, как дочка[501] ходит в школу. В мое время это тоже называлось école primaire[502], и я ходила туда в таком же возрасте, как ваша дочка. Хорошо она уже говорит? Это уже на всю жизнь. Мне помнится, что я заговорила в первый же день, но немножко огорчилась, потому что знала уже немецкий и английский, и помню ужас первой минуты: еще один язык! Это я вышла одна на улицу в Лозанне (сколько в ней “н”?) – где-то в “Oushi”[503]. Так? 56 лет тому назад. Осенью, дети играли в стукалочку[504] – и я подхватила первые слова. Смешно…

Летом я буду в Тарусе. Куда вы поедете? Очень рада, что вам понравился Вадим Леонидович. И Ольга Викторовна[505] душка.

Анна Андреевна написала 4 стихотворения. Довольна. У нее толпы народа. У меня там тоже было полно людей, зато в Пскове я отшельница – никого, кроме студентов и двух-трех преподавателей. Редкий случай – у меня дружба с кафедрой литературы. Этого никогда не бывало.

Зря вы не интересуетесь психологией. Это грандиозная область (наш Выготский[506] и структуралисты). Но и мне интересно кое-что в философии – например, бердяевский Достоевский[507]. Говорят, интересно.

Жму руку. Наташу целую. Надеюсь на встречу.

Н. М.

До июля я в Пскове (Почтамт, востр.). Потом в Тарусе (Калужская, Либкнехта, 29). Рада буду получить весточку.

Дорогой Иван Дмитриевич!

Слышала, что вы и Наташа приедете в отпуск. Была бы очень рада вас повидать, но, вероятно, с октября буду в Пскове. Хотите меня очень обрадовать? Я мечтаю об одном подарке. Моя невестка[508] – интересная художница – осталась без материалов. Она мечтает о пастели. Любого качества, любой пастели… Очень тяжело видеть, как настоящий художник мучится[509] без материала. И она действительно хороший художник и друг моих любимцев. Если вы мне друг – помогите, привезите ей хоть немного этого добра, и я вам тоже подарю кучу игрушек, которые вас порадуют. Я изредка читаю ваши письма, но обращенные, к сожалению, не ко мне, а к Мише, к Леве[510] и к другим вашим друзьям. Рада бы получить от вас весточку. Надежда Мандельштам.

Дорогой Иван Дмитриевич!

Спасибо вам и Наташе за подарки, особенно за пастель. Если бы вы подольше здесь побыли, вы бы зашли к Евгению Як посмотреть, стоило ли привозить пастель его жене. Она настоящий прекрасный художник, друг всех тех, кого поминали лихом.

Когда вы, наконец, вернетесь? Пора… Н. М.

Юленька! Спасибо за подарочек.

Хоть бы вы меня иногда вспомнили и отозвались.

Н. М.

Юленька! Спасибо вам за дружбу, за всё и за подарки. Я пишу Нике, что нужно было, чтобы вы все подросли, чтобы разбить то страшное одиночество, в котором были мы с Анной Андреевной. Только сейчас вокруг нее настоящие друзья (раньше это было совсем не то, хотя шум был всегда).

Я рада, что вы поднялись, и рада, что я дожила.

Н. М.

Дорогой Иван Дмитриевич!

Я очень хочу, чтобы Вы приехали хоть на несколько дней.

Если Вы приедете один, будьте моим гостем. Положить я вас, правда, могу только на террасе. Но кормить и поить буду вполне гостеприимно. Или возьмете на два-три дня комнату или койку в гостинице, а остальное у меня.

Н. М.

Мой адрес: Таруса Калужской, ул. К. Либкнехта, 6, кв. 6.

Юленька! Вспомните, что вы обещали мне хоть изредка писать.

Был у меня Ив Дм, очень трогательный.

Мы нарушили обет молчания и перекинулись словечком о вас.

Я очень по вас скучаю и целую вас. Н. М.

Юленька! От жары текут ручки, а я просто умираю. Получили ли вы бумажку, т. е. заявление в бухгалтерию Гослита? Я послала из Москвы. Если нет, скажите по телефону Варюше. Можете вы приехать чуть-чуть отдохнуть? Была бы рада. Н. М.

Либкнехта, 29.

Юленька! Напишите мне, ради бога, что с Иваном Дмитриевичем. Я очень огорчена, что он даже ничего не ответил на мой робкий запрос.

Передали ли вы письмо Мише[511]? Я бы предпочла, чтобы нет… Злое.

Сейчас у меня тишина. Я одна. Рада была бы, если бы кто-нибудь выбрался ко мне. Очень сейчас хорошо, чисто, тихо, и всюду пустые кровати.

Я буду у Поли[512] до конца сентября. Поцелуйте Никочку.

Елена Михайловна (моя Фрадкина) все-таки уехала, спокойнее. Женька – прелесть. Не забывайте его, не то он одичает. Целую. Н. М.

Таруса Калужской, Либкнехта, 29.

Дорогой Иван Дмитриевич!