На суше и на море - Дмитрий Романтовский

Однако Нестеров в ответ цыкнул зубом, весело сделал двумя пальцами заммордуху козу и со словами «От винта!» небрежно отодвинул Баранова рукой в сторону. А последнее совещание перед убытием так и просто проигнорировал. Баранов побежал было к Владимирову, но потом здраво рассудил, что его авторитет под угрозой, и спустил все на тормозах.

Петруха единственный радовал его своим завидным прилежанием. Восторженный стажер смотрел заммордуху буквально в рот, записывал каждое его слово, засыпал градом вопросом на тему: «Что такое хорошо и что такое плохо?» – в контексте предстоящего забугорья и вообще, как уже говорилось, исправно тупел прямо на глазах, что, как известно, в конечном счете и является целью всякого успешного инструктажа. Как ни крути, но тут Баранов мог быть спокоен: Петруха ответственностью явно проникся.

А ответственность была немалой. Раз в четыре года в одной из столиц «Земли-711» проходила плановая межреальностная конференция со всеми неизменными атрибутами подобных мероприятий: обменом опытом, сувенирами и докладами, банкетом, а также довольно внушительными командировочными. Валюта на представительские расходы тоже приятно грела карман руководителя делегации. А коль скоро в составлении сметы о расходах Баранов мог дать фору даже Хохелу, то он был вправе рассчитывать на сэкономленные средства прикупить видеотройку[35]и пару кассетных магнитофонов.

Мудрствовать с местом прибытия устроители конференции в этом году не стали. Карусель лихо тормознула на окраине столичного аэропорта – заасфальтированной ВИП-площадке, отделенной от взлетно-посадочных полос высоким забором, густыми тополями и троллями-встречающими с тюльпанами в руках у калитки. Над калиткой висел голубенький транспарант с розовыми буквами приветствия: «Добро пожаловать в город-сад!», а сама площадка пестрела транспортом уже прибывших делегатов.

В дальнем ее углу меланхолично обрывал молодые побеги тополя привязанный к бетонной стойке изумительный красный дракон хитайских коллег, дальняя родня Лукоморского Горыныча. Дракон глянул на карусель с уважением, а на ее седоков надменно, с явным пренебрежением.

Кроме огнедышащего ящера на парковке присутствовали пяток развешенных для просушки восточных ковров-самолетов различных реальностей и расцветок; пара десятков импортных метел[36]; табунок разномастных гривастых лошадей; тростниковый плот «Кон-Тики»; какой-то обшарпанный клипер, поставленный на колеса; несколько американских «фордов» первого выпуска; выводок «упорожцев»; два единорога у кучки навоза; две самоходные голландские печи в изразцах на фривольную тему; самоходный же камин; несколько пар нечищеных греческих сандалий с крылышками, а также болотные сапоги-скороходы. Было и еще много другого магического шмотья и зверья с единственным предназначением – доставить хозяина в иную реальность.

Отдельно от этой барахолки стоял старый чернокожий кентавр, чьи ноги были спутаны, подковы сбиты, а вспотевшие бока исполосованы плетью. Очевидно, в некоторых реальностях местные отряды пересечения времени и пространства еще не отказались от рабовладения, вовсю используя прилюдье в качестве личного транспорта.

Кентавр явно страдал от жары и цепи в носу.

– Невольник чести, – с состраданием заметил Петруха, роясь в вещмешке и торопливо протягивая кентавру горбушку хлеба, густо посыпанную крупной солью. Кентавр злобно лязгнул зубами, едва не отхватив Петрухе полруки.

– Идиот, – злобно прошипел Баранов, испуганно озираясь по сторонам. – Я чему тебя учил, сопляк?

– Высоко нести звание подданного короны Звездной Руси, – твердо отчеканил Петруха, лучась невинным синеоким взором. – Блюсти кодекс Демократической империи, не щадя жизни защищать униженных и оскорбленных, а особливо угнетенные народы, занесенные в Красную книгу. И слушаться старших.

Батыр, плотнее запахнувшись в стеганый ватный халат, отвернувшись, протяжно зевнул, деликатно прикрыв рот ладонью. Нестеров, сняв наушники, слушал Петруху с неподдельным интересом, а Баранов слегка растерялся.

– Молодец, – пришел наконец он в себя. – Но учти, что некоторые рабы вполне довольны своей участью. Есть такие, что за хозяина готовы папу с мамой продать. Тем более что тут у нас не народ, а чей-то транспорт.

– Как вы можете! – искренне возмутился Петруха. – Кентавры, по-нашенски китоврасы[37], испокон века были древнейшей цивилизацией с великой культурой и историей. Мне Илья рассказывал, как они с Гераклом у кентавров гостили.

Батыр цокнул языком, Нестеров ехидно улыбнулся, а Баранов и чернокожий кентавр распахнули рты, чем тут же не преминул воспользоваться Петруха, засунув свой немудреный бутерброд стреноженному полуконю-получеловеку в оскаленную пасть.

Кентавр от растерянности пару раз машинально жевнул, потом хмуро выплюнул бесплатный сэндвич на горячий асфальт под ноги Баранова. Видно было по всему, что угнетенному народу есть что сказать, но, покосившись на Петруху, народ смолчал и только демонстративно повернулся к ним мощным крупом. Но чувствовалось, что внутренне кентавр ржал над ситуацией. Туристы во главе с прикусившим губу Барановым молча двинулись дальше.

Надо сказать, что «Земля-711» была всеми отрядами официально признана реальностью нейтральной, а посему активные действия на ее суверенной территории возбранялись категорически. Правда, Баранов на сей счет имел свое особое мнение и пуще всего опасался провокаций, о чем еще раз вполголоса, но твердо и дважды напомнил коллегам, когда, получив свою долю цветов, они прошли за забор и направились по бетонке к зданию аэропорта.

Вспотевший от быстрого шага Батыр едва не впал в кому прямо на ходу. Напевающий что-то себе под нос Нестеров не расслышал важного предупреждения из-за неизменного плеера, но Петруха, к радости заммордуха, настороженно поджал губы и мелко закивал. Глаза Филиппова светились пониманием и осознанием.

«Жвачки ему куплю», – растроганно подумал Баранов, когда, спокойно миновав аэровокзал, группа делегатов из Аркаима Лукоморского вышла на заставленную машинами стоянку.

– Стой, молокосос, ты куда?

Петруха виновато пожал плечами. Опередив коллег, он остановил такси и предупредительно распахнул дверцу перед опешившим главой аркаимской делегации.

– Автобусом проедем, – каблуком форменного ботинка смачно наступая на ногу Петрухе, подобострастно заулыбался Баранов водителю машины с шашечками. – Дорога, пардон, известная.

– Нельзя, – тихо, но решительно возразил шепотом Петруха, – никак нельзя. На нас за бугром, как вы говорили, весь мир смотрит. А вдруг кто скажет, что подданные империи бедны как церковные крысы? Нашей, родной церкви крысы! Двойной позор – светский и духовный. Надо блюсти честь, нам оказанную, ведь правда?